Дети Ночи
Шрифт:
Самый северный, Медвежий холм — тот, где останется Старший. А Младший поедет вместе с отцом дальше, мимо Восходного холма и двух Сторожевых холмов, где летом развернется Торжище, и откуда идет Великая Дорога к Средоточию Мира. Говорят, она идет до самой Стены , но никто наверняка не знает. по крайней мере, в Холмах.
В канун середины лета вернется король домой, тогда в Холмах будет праздник, и Дневные из ближайших селений буду видеть всю ночь на холмах костры, ветер будет доносить музыку и смех. Может, кто-то даже решится украдкой посмотреть на веселье Ночных поближе. Говорят, бывало, что Ночные приглашали таких гостями к своим кострам, да вот только вести себя надо осмотрительно. Вот раз один парень
А то, может, и ничего не случится, просто проснется человек поутру, словно сон видел — вокруг ни души и ни следа. Было ли веселье, не было? Сон или явь? Такие люди потом видят многое, что другим не видно, и становятся поэтами.
А то просто можно поутру пойти туда, где ночью были костры — у Ночных обычай есть оставлять на месте пира какую-нибудь безделушку — кубок, блюдо, кувшин. Красивые вещи и дорогие. Раз один парень, что двух слов связать не мог, взял да хлебнул остатнего вина из такого кувшина. И такие заумные речи с тех пор стал заворачивать, что даже мудрецом прослыл.
Глава 4
Тарья Медведь, отец госпожи-королевы Диальде, был огромен, безмерно силен и буен нравом. Совершенно непонятно, как у такого могла родиться дочь, которую называли Нежной Госпожой. Но если кто знал близко госпожу Диальде, сразу признавал наследный суровый нрав и резкий язык Медведей. Порой с уст Нежной Госпожи слетала такая крепкая брань, что закаленный страж Провала потерял бы дар речи.
Во владениях Медведей зима задерживалась дольше, чем где-либо еще в Холмах. Северный ветер приносил дразнящий запах холодного моря. Мало кто из Ночных видел море, за последние два поколения уж точно, так что только по рассказам прадедов они знали об огромной, бескрайней воде, о приплывающих к берегам даже в середине лета зеленых ледяных горах, о морских обитателях и чудовищных тварях, живущих в темной глубине медленных вод. В детстве, слушая эти рассказы, Тарья Медведь придумал себе еще одну ветвь рода человеческого — Морских, которые живут на дне и сражаются с морскими змеями и кракенами. Но такого народа не существовало. Тарье это не нравилось, потому, что каким-то образом нарушало упорядоченность бытия, но что поделаешь.
Поселения Дневных тут были далеко, и охотники Тарьи заезжали в их земли дальше, чем жители любого другого холма. Зато и дневные твари сюда забредали куда чаще, потому как плодились и размножались свободно. Потому Тарья отправил навстречу своему зятю и внукам большую и хорошо вооруженную свиту, а когда пришла весть, что они уже вот-вот прибудут, выехал сам.
Он был огромен, и конь под ним был огромен. Старшему принцу пришло в голову, что такому лучше бы ехать на медведе, раз уж сам Медведь. Тарья прожил уже полторы сотни лет, что даже для Ночных много, а по виду ему больше шестидесяти никто не дал бы. Седины в буйной жесткой гриве почти не пробивалось, заплетенная в косу борода была черна, даже морщинки у глаз едва намечались. Пронзительный взгляд сиреневых глаз просто пригвождал к месту. Вот таким взглядом он и смотрел на детей своей единственной дочери.
Они нравились ему, особенно Старший. «Конечно, статью не в медвежью породу выйдет, но нос точно мой, а взгляд прямо как у жены моей, покойницы, чтобы ей за снами радости и блага побольше, славная была женщина».
Мальчики опасливо смотрели на деда, и их мысли откровенно читались у них на лице.
Старший боялся и хотел остаться у деда.
Младший боялся и хотел скорее домой.
«Воин будет хороший, — подумал он о Младшем. — А маг — никудышный».
Три ночи было веселье в Медвежьем холме. А потом король уехал, а Старший принц остался у деда. Он долго смотрел вслед отцу и брату, стоя рядом с дедом, и на душе у него было тоскливо. Но ни брат, ни отец не обернулись, и Старший, вздохнув, помотал головой.
— Правильно, гони тоску, — сказал дед. — Понятно, жалко, когда детство уходит, но пора уж. Я сделаю из тебя хорошего преемника отцу. Будь уверен, времени на тоску у тебя не будет.
И Тарья Медведь не солгал.
«Привет и поклон тебе, милый брат. Я очень по тебе соскучился. Правда, времени у меня скучать очень мало, но все равно скучаю. И по маме с отцом очень скучаю тоже...»
— Магия, малец, это наука, и наука точная. И простая донельзя. Берешь силу, отмериваешь, направляешь — и готово. Понял?
Старший помялся, но потом решил ответить честно.
— Нет...
Дед хмыкнул.
— Хорошо. Объясню подробнее. Для дураков. — Он откинулся в кресле, сложив лапищи на объемистом животе. Кресло заскрипело. — Ты, парень, чего сидишь как бедный родственник? Сядь как подобает, руки в коленях не зажимай. Чего меня бояться, я же твой дед, как-никак.
Старший послушно сел, как просил дед, хотя легче ему не стало. Даже сам вид дедовой библиотеки внушал благоговейное почтение. Принц никогда столько книг и свитков не видел.
— А, — дед перехватил его взгляд. — Все никак не налюбуешься? Я вот тоже. У вас-то в холме такой нету. Я, понимаешь ли, когда был молодым, дрался за книги. Приезжал в холм, вызывал хозяина на поединок, выигрывал, конечно же, и брал как выкуп книги. Ну, я не злодей, копию-то потом присылал... Ну, не всегда дрался. Порой сами дарили. Иногда выменивал. Да и за твоей бабкой много хороших свитков взял в приданое. Ладно. Вернемся к нашим магическим штудиям. — Дед опрокинул в себя кубок густого вина, крякнул. — Слушай во все уши и внимай. В нашем мире течет сила, при помощи которой можно творить то, что называется волшебством, чародейством и прочей белибердой. Магией, в общем. Сила течет везде. Если человек научается ее брать и направлять, то будет из него маг. Это не у всех получается, как не всем дано быть стихотворцами, хотя пару строк в рифму сложить и дурак сможет. Во, хорошее сравнение. Сейчас я буду тебя учить, считай, слова рифмовать. А вот будет ли из тебя стихотворец, то есть, маг — увидим.
— А откуда эта сила?
— Что? — дед чуть нахмурившись, воззрился на внука.
— Откуда идет эта сила?
— Не знаю, — пожал плечами Медведь. — Это все равно как откуда птицы прилетают. Никто же не знает — откуда-то из-за Стены, и все. Так и сила — есть и все. Пользуйся.
«Дед учит меня сосредотачиваться, чтобы направлять силу. Это ужасно трудно, я ужасно устаю и ужасно хочу есть, у меня ужасно кружится голова. Но все-таки получается. Теперь я могу даже понять, что случилось, когда мы открыли холм. Я правильно направил силу, правда, случайно. И помнишь, я ужасно задыхался тогда? Потому, что я совсем ничего не умел и отмерил ее слишком много. Правда, я и сейчас задыхаюсь. Но я уже умею немного магию делать!...»
— Давай, — рявкнул дед. — Поджигай елку.
Принц мысленно определил цель, составил посыл. Сконцентрировался, ощутил, как вдоль позвоночника побежали мурашки, и направил силу...
— Урод! — рев деда был оглушителен, как раскат грома прямо над ухом. В голове звенело еще и от затрещины. — Тебе что было сказано? Недоносок!
Принца пошатывало от оплеухи и от слабости одновременно.
— Ты посмотри, дубина стоеросовая, что ты наделал!
Принц почти ничего не видел. Сам виноват, слишком много направил силы. Нет, никогда он не научится отмерять ее сколько надо. Временное ослабление зрения — так и совсем ослепнуть можно. Судя по крикам и запаху, загорелась не одна елочка.