Дети ночного неба

Гуськова Татьяна

— Я понял, — кивнул Император. — Я с радостью выполню эту твою просьбу.

* * *

Вот и приходится возвращаться. Риддин никогда особенно не задумывался о возвращении. Он был счастлив в Империи, счастлив, что ему никогда не придется быть князем, что он свободен, как ветер, и может заниматься всем к чему душа лежит. А теперь вся жизнь рушилась, да так, что грозила засыпать его обломками.

Уговорить? Это все отговорки, для успокоения самого себя. Риддин помнил брата. Разница у них была небольшая, пять лет, но

казалось, что между ним и Аддрадом века, не меньше. Наследник князя почти не общался с младшим братом, чему тот был только рад: Аддрад был высокомерен, чрезмерно самоуверен и невероятно упрям. Убедить в чем-то его было попросту невозможно, даже представив неоспоримые доказательства. Так что Риддин собирался с четкой мыслью, что ему придется убивать собственного брата. Смириться с этой мыслью было нелегко. Как ни плох Аддрад, но он его брат. И что же делать? Как выбрать? Или убийство брата, или война. Причем брата не просто придется убить, а занять его место: войну можно предотвратить только так.

Но нельзя сидеть сложа руки, отстраниться от всего, хотя так хочется. Хочется сбежать и понаблюдать за всем со стороны.

— Готов? — спросила стоящая у дверей девушка.

Риддин затянул последний узел на походном мешке и, кивнув, посмотрел на свою будущую спутницу. Сердце неожиданно, несмотря на тяжкие мысли, радостно заколотилось.

— Готов.

— Это хорошо, но мне нужно с тобой поговорить.

— Что-то случилось? Ты не сможешь отправиться со мной? — ужаснулся Риддин.

— Нет, я хотела поговорить о другом, — Чиа подошла и присела на кровать, похлопала рядом с собой, приглашая и его присесть.

— О чем же?

— То, о чем вы говорили с Императором, о том, как предотвратить войну. Ведь твоего брата не удастся переубедить. Я права?

Риддин опустил голову.

— Да. Ты права. И что же мне теперь, бросить все? Остаться в стороне?!

— Подожди, Риддин, не горячись. Я же вижу, как ты страдаешь. Ты за эти дни сам на себя перестал походить.

— На кого же я теперь похожу? — криво усмехнулся он.

— На тень Риддина. Я долго размышляла над тем, что тебе предстоит сделать. И хотя я не на твоем месте…

— Вот именно. Ты не на моем месте.

— Хватит! — чувствовалось, что Чиа разозлилась. Янтарные глаза вспыхнули огнем. — Дослушай меня!

— Я слушаю.

— Я не знаю, что значит идти на убийство родного человека, но я хорошо знаю, что значит выбирать между близким человеком и долгом. И я подумала, а ведь мы можем остановить войну и каким-нибудь другим способом.

— Каким же? — опешил Риддин.

— Ну, там, — Чиа хитро улыбнулась. — Поджечь строящийся флот. Подкупить генерала армии. Или и в самом деле переубедить твоего брата.

— Чиа, это ребячество.

— А почему бы не попробовать? Почему не могут быть и кошки сыты и мышки целы?

Глава 17

Топливо здесь найти трудно, так что ужинать пришлось всухомятку, а потом сидеть на крошечном уступе, прижавшись друг к другу, и дрожать от холода. Риддину путешествие давалось гораздо тяжелее, чем мне, и не будь меня с ним, он уже давно сорвался бы куда-нибудь в пропасть. Теперь я понимала, что пойти с Риддином действительно могла только я, хотя бы через горы, но почему так решила Шаванси? Почему, вместо того чтобы наводить порядок среди оборотней в Виларе я должна отправляться в Адн?

— У нас женщина не может наследовать, но зато никогда не закрывает лица, — продолжал рассказывать Риддин об обычаях своей родины.

— Риддин, я это знаю.

— Откуда? — удивился он, пытаясь устроиться поудобнее.

— Тише, свалишься. Я же как-никак в пограничной крепости выросла.

— Так ты тогда и язык знаешь?

— Знаю. Не так хорошо, как ты виларский, но говорю свободно. Только ни знание обычаев, ни язык мне не понадобятся. Ты не забыл, что я буду путешествовать с тобой в зверином облике.

— Да, я помню, — тяжело вздохнул аднец и вновь попытался пошевелиться.

— Потерпи еще немного. Завтра спустимся до более пологого места.

— Хорошо, — Риддин самым бессовестным образом пристроил голову мне на плечо, потом выпростал руки из-под одеяла и обвел открывающийся вид. — Красиво здесь, просто дух захватывает. А звезды какие! — руки у Риддина большие, с длинными чуткими пальцами, кое-где с них еще не сошли чернила. Я уговорила аднца надеть перчатки, так что во время нашего ползанья по камням обошлось без травм и царапин. Риддин такой смешной: переживает и обижается из-за того, что в полупреображенном виде я оказываюсь сильнее его и забочусь о нем, а не он обо мне, хотя виду не подает.

— Дааа… Красиво. Если повезет, то через три дня мы будем любоваться твоей родиной уже стоя на ровной поверхности.

— Да уж, — хмыкнул аднец и отстранился.

— Очень не хочется возвращаться?

— Даже не знаю. Я столько времени не был в Адне. Там наверняка все изменилось. Люди, которых я знал, забыли меня, а некоторые и вовсе умерли.

— А сколько ты не был дома?

— Больше десяти лет.

— Ничего себе! Долго!

— Долго, — согласился Риддин. — Давай спать.

— Давай.

Меня отлично грела собственная шерсть, так что как только аднец уснул, я на него накинула и собственное одеяло, совру потом, что во сне случайно сбросила. Только бы нам благополучно дойти. Почему-то то, что мы будем делать там, за горами, меня не волновало. Куда больше меня волновало то, сумеет ли Император присмотреть за Мэйо. Хоть мальчик мне и дал честное слово, что будет вести себя хорошо и не попытается убежать вслед за мной, но все равно на сердце было неспокойно. Из-за этого беспокойства меня всю ночь одолевали кошмары, спала я плохо, и утром встала еще затемно. Риддин, почувствовав, что я зашевелилась, поднял голову, почти незаметно поморщился, заметив, второе одеяло.

— Отдохни пока еще, я разведаю, что там впереди.

— Ты же вчера уже разведывала.

— Разведывала. Но осторожность не помешает. И мне все кажется, что дымом пахнет. Не нравится мне это.

Дымом вполне могло тянуть и от крепости Каеш, мы перебирались через горы совсем недалеко от нее, но проверить все же не мешало. Риддин от моих слов вскинулся.

— Ты думаешь, это может быть засада, о которой ты говорила Императору?

— Все возможно.

Глаза аднца сузились, он сжал зубы.