Дети песков
Шрифт:
Когда девушка приступила к обработке рукояти, намереваясь облагородить ее каким-нибудь несложным орнаментом, она для примера положила перед собой костяной кортик, который недавно забрала у мертвого Кирина. Его рукоять украшала тонкая гравировка в виде изящных рыбок, переплетавшихся хвостами и скользивших по волнам. Какое-то время Лантея действительно пыталась повторить узор, но мастерства ей явно не доставало, а вот Манс с неожиданным интересом вглядывался в кортик, пока сестра занималась резьбой.
— Можно мне посмотреть
— На что? А, на кортик… — проговорила девушка и сразу же протянула брату оружие. — Бери, конечно. Я нашла его в руке Кирина прошлой ночью.
— Так это улика? — юноша замер, держа кинжал перед собой.
— Да. Видишь эту кровь на острие? Я предполагаю, что это кровь убийцы. Кирин успел перед смертью обнажить оружие и уколоть им душителя. Не очень глубоко, судя по следу, но это может позволить нам опознать искомого преступника.
Манс минуту крутил оружие в руках, поочередно вглядываясь то в лезвие, покрытое тонким слоем полупрозрачного стекла, то в резную рукоять. В который раз с любопытством изучив под светом фонаря гладкое навершие, он наконец выдохнул:
— Тонкая работа. Сделан из кости ингуры, клинок укреплен слоем стекла, но заточено только острие. А этот самый узор на рукояти не случаен. Кортик сделан в Первом Бархане, только там резчики так любить использовать рыб в оранаменте…
— Он, конечно, красив, — согласилась Лантея, — но совершенно бесполезен. Хрупкий, слишком длинный для скрытного ношения, да и годен лишь для колющих ударов. Такое оружие не по мне.
— Не недоваценивай его.
Манс легким движением дотронулся до навершия рукояти и покрутил его пальцами. К удивлению Ашарха и Лантеи, оно поддалось, и в руках у юноши оказалась миниатюрная пластина из кости, которая закрывала крошечное углубление внутри рукояти, куда едва могло поместиться что-то важное, ведь даже палец пролезал туда с трудом. Троица, затаив дыхание, заглянула в тайник.
— Как ты понял, что в рукояти что-то есть? — поинтересовался Аш.
— Видел такие работы пару раз. Все хотел попробывовать сам сделать, — признался Манс и поддел пальцем какую-то вещицу, скрытую в навершии кортика.
Ему на ладонь упал вытянутый стеклянный флакончик, размером едва превышавший ноготь. Лантея с любопытством зажала его между пальцами и посмотрела на свет на содержимое бутылька.
— Как занятно… — протянула она, прищурив один глаз, — что именно у безгрешного Кирина мы отыскали подобный тайник.
— Что это такое? — шепотом спросил профессор, придвигаясь ближе.
— Консистенция жидкая, цвет глубокий фиолетовый, маслянистые отблески… Это, без сомнения, яд замедленного действия, — хмыкнула девушка. — Вот только какой именно?
Она подцепила ногтем затычку и без проблем ее выдернула, а после на некотором отдалении поводила флаконом у себя под носом, легкими взмахами руки направляя воздух в свою сторону.
— Запах резкий, кисловатый. «Забвение», — подвела итог Лантея.
Она вернула затычку на место и задумчиво взглянула на бутылек.
— «Забвение» — редкая отрава. Просто так ее не достать, — пояснил для профессора Манс. — Этот яд вызывает дыры в памяти.
— Провалы, — поправила брата девушка. — Жертва забывает все, что делала последние несколько дней, и чем больше времени проходит с момента попадания отравы в кровь, тем быстрее стирается память. Вплоть до полного забвения. А с ним приходит и смерть, так как мозг разрушается.
— Этот яд был на лезвии кортика? — в первую очередь поинтересовался Ашарх.
Лантея подняла клинок до уровня глаз и внимательно осмотрела его.
— Нет, — вынесла она свой вердикт.
— Значит, Кирин готовил его для кого-то, — сказал преподаватель. — Раз этот яд так трудно достать, и он хранил его в секрете, держа как можно ближе к оружию.
— Интересно, кому же он предназначался? — пробормотала девушка и нахмурилась.
Аш нервно щелкнул суставами на своих пальцах и высказал робкое предположение:
— Вполне может оказаться, что как раз убийце. И это означает лишь одно: Кирину было нужно, чтобы его неприятель перед гибелью утратил память. Зачем только все это?.. Не возьму в толк.
Со стороны Манса раздался невеселый смешок:
— Все еще сложнее. Умершего звали не Кирин.
Он продемонстрировал тонкую пластинку, которая закрывала тайник. На внутренней ее стороне вилась едва заметная глазу гравировка. Несколько иероглифов, тесно жавшихся друг к другу.
— «Авирину Лэйху от матери на память о доме. Восьмой день тринадцатого месяца 2559 года от основания Гиртариона», — вслух прочитала Лантея.
Троица переглянулась.
— Имена Авирин и Кирин весьма созвучны, — заметил профессор.
— Так и есть, — подтвердил Манс, — иероглиф один и тот же. Разница лишь в написании нижней черты… Можно легко изменить свое имя.
— А вот имя рода не изменить никак. Род Лэйх относится к самым знатным семьям Первого Бархана, — объяснила Лантея. — Вот только, насколько я знаю, вряд ли хоть одной душе во всем Третьем Бархане было известно, что отпрыск уважаемого рода из соседнего полиса служил во дворцовой страже.
Ашарх нетерпеливо заерзал на месте. Они с приятелями сидели прямо на жестком полу, сложив ноги и низко склонив головы друг к другу. Со стороны могло бы показаться, будто это заговорщики шепотом при слабом свете фонаря готовили какое-то темное дело.
— Так значит, этот Кирин, или, вернее, Авирин скрывал свое настоящее имя и род? — спросил профессор, облизывая губы.
— Еще взгляните на дату. Подарок сделан меньше года назад, — обратил внимание Манс. — Мать явно прощалась с сыном, когда он уходил из дома, Первого Бархана.