Дети с Горластой улицы
Шрифт:
Когда мы попали в домик, Лотты в нём не оказалось. Анна-Клара ужасно рассердилась.
— Куда подевался этот несносный ребёнок? — закричала она.
— Я сбежала, — сказала Лотта, когда мы её нашли. Она сидела в кустах и ела смородину.
— Но ведь мы должны были спасти тебя! — упрекнула её Анна-Клара.
— Я сама себя спасла, — невозмутимо ответила Лотта.
— С тобой невозможно играть ни в одну игру! — сказал Юнас.
Лотта в ответ только рассмеялась.
Но тут пришла мама и увидела, что Лотты в домике нет.
— Ты уже стала доброй? — спросила
— Да, — ответила Лотта, — хотя и чёрной.
Оказалось, что наша мама тоже боится чёрных негритянских рабов, потому что она всплеснула руками и воскликнула:
— Боже милостивый, ну и вид!
И Лотте пришлось пойти в прачечную и вымыться. Она смывала с себя сажу целых полчаса!
А после обеда мы взяли корзинку, в которой спускали Лотте тефтели, и пошли собирать землянику. У дедушки с бабушкой в загонах для скота растёт много земляники, но там мы увидели змею. Мы все страшно испугались, все, кроме Тотте.
— Смотрите, вон ползёт хвост, у которого нет ни брюха, ни головы, — сказал Тотте. Он даже не понял, что это змея.
Мы побежали домой, и Анна-Клара разделила всю землянику поровну. Хотя ей самой достались самые крупные и красные ягоды. Тотте и Лотта устроились на веранде, чтобы съесть свои ягоды, и вдруг мы услышали, что Тотте плачет. Тётя Кайса просунула голову в дверь и спросила, почему Тотте плачет.
— Он плачет, потому что я не дала ему свою землянику, — сказала Лотта.
— А свою он уже съел? — спросила тётя Кайса.
— Да, — ответила Лотта. — Его земляника уже кончилась. И он плачет, потому что я помогла ему её съесть.
Тогда мама взяла Лоттину землянику и отдала её Тотте.
— Ну и ладно, пусть ест, — миролюбиво сказала Лотта, — а я пойду спать.
— И хорошо сделаешь, — одобрила её мама. — Ты наверняка устала.
— Ничуть я не устала, — возразила Лотта. — У меня в ногах ещё очень много силы, но я всё равно пойду и лягу.
Однако в тот же вечер только Лотта поняла и пожалела Тотте. Его положили в маленькую комнату для гостей, и спать он должен был один, но он испугался темноты и попросил, чтобы дверь оставили открытой.
— Тотте, милый, но ведь дома ты темноты не боишься! — удивилась тётя Кайса.
И тут вмешалась Лотта:
— Как ты не понимаешь, тётя Кайса, дома у него своя темнота, он к ней привык, а здесь темнота бабушкина, чужая.
И тогда Тотте разрешили спать в одной комнате с Юнасом, Лоттой и со мной. Лотта подоткнула ему со всех сторон одеяло и сказала:
— А теперь я спою песенку, чтобы тебе не было страшно. — И она запела песенку, которую нам всегда пела мама:
— И до самого рассвета Будут ангелы хранить Сладкий детский сон.А твой сон будет хранить Лотта, а не какая-нибудь негритянская рабыня! — сказала она.
Самый весёлый праздник Рождество
Однажды Юнас у меня спросил:
— Что ты больше всего любишь: солнце, луну или звёзды?
Я сказала, что они все мне нравятся. Но, пожалуй, звёзды чуть-чуть больше: они так красиво мерцают, когда мы идём на рождественскую службу. Но Рождество я тоже очень-очень люблю.
Я пожелала, чтобы на это Рождество мне подарили лыжи. И поэтому боялась, что не будет снега. Лотта тоже ждала снега, потому что загадала, чтобы ей подарили санки.
Незадолго до Рождества, когда мы уже легли спать, она сказала:
— Я попросила папу подарить мне санки, а теперь мне приходится попросить Бога, чтобы он послал нам снег, а то я не смогу кататься на этих санках. — И она стала молиться: — Милый Боженька, сделай так, чтобы сейчас же пошёл снег. Подумай о бедных цветочках, они спят в земле и им очень холодно, им так нужно тёплое одеяло! — Потом она подняла ко мне голову: — Видишь, какая я хитрая, я не сказала, что снег нужен мне, чтобы я могла кататься на санках!
И представьте себе, на другой день, когда мы проснулись, выпал снег. Юнас, Лотта и я стояли в пижамах у окна и смотрели, как наш двор и сад и сад тёти Берг постепенно заносит снегом. Мы мигом оделись и выбежали во двор играть в снежки, а потом слепили большого снеговика, на которого папа, вернувшись с работы, надел свою шляпу.
Весь день нам было ужасно весело, а мама радовалась, что мы играем на улице, потому что к нам пришла фру Франссон, и мы не мешали им убирать дом к Рождеству. Лотта любит поболтать с фру Франссон и обращается к ней на «ты», хотя мама всегда делает ей замечание и говорит, что к взрослым надо обращаться на «вы».
В тот день, когда мы пришли домой завтракать, Лотта сказала фру Франссон:
— Потрогай, какие у меня мокрые варежки!
Фру Франссон ей не ответила, и Лотта продолжала:
— Ты видела, какого снеговика мы слепили?
Фру Франссон опять ничего ей не ответила. Тогда Лотта немного подумала и выпалила:
— Фру Франссон, какого чёрта ты на меня сердишься?
— Лотта! — воскликнула мама. — Ты прекрасно знаешь, что нельзя говорить «какого чёрта» и что к фру Франссон надо обращаться на «вы»!
— Тогда я вообще не буду с ней разговаривать! — заявила Лотта.
Но фру Франссон сказала, что очень хочет, чтобы Лотта с ней разговаривала, и попросила маму, чтобы та разрешила Лотте говорить ей «ты».
Мама засмеялась и разрешила.
— И «какого чёрта» тоже! — добавила Лотта.
— Нет-нет, только без «чёрта»! — возразила мама.
Через минуту мама вышла из комнаты, и Лотта сказала:
— Я знаю, как я буду говорить! Вместо слова «чёрт» я буду произносить «Франссон». Ведь маме нравится, когда я говорю «Франссон». — И она тут же выпалила: — Фу, Франссон, с Рождеством всегда столько забот!