Дети Шини

Ида Мартин

– И ты туда же?
– осуждающе сказал Кузя, обессиленно роняя руки, так, что остатки коньяка чуть было не выплеснулись на пол. - Ну, зачем весь этот напряг?

– Ко мне, блин, - злобно рявкнул Макс.
– Не заставляйте тащить вас силой.

И Старый направился в нашу сторону, поэтому мы втроем, потому что Настя, как обычно, преспокойно спала, встали и осторожно подошли к столу.

– И ты иди к ним, - Старый толкнул в плечо Маркова.
– Искатели свободы, блин. Вы вообще, когда

сбегали о своих родителях хоть подумали? Это ведь знаете, какая подстава? Ты этому гаденышу всё на блюдечке, а он наглеть начинает, а стоит только заикнуться, что компьютер заберешь, так он возьмет и удерет из дома. Вы вообще просто офигели от безнаказанности и вседозволенности.

– Они просто по природе своей ограниченные и неблагодарные, - с тяжелым печальным вздохом произнес Кузя, медленно, чтобы не промахнуться, опускаясь на стул. - С этим ничего не поделаешь. Такое вот, новое поколение - нарциссов и потребителей.

– А всё почему?
– сказал Макс.
– Потому что никто не воспитывает. Толерантные и мягкотелые родители нынче, как Ленка твоя. А нужно так: в школе двойку получил - ремня, грубое слово родителям сказал - ремня, застукали в подворотне с сигаретой - ремня, да такого, чтобы потом три дня садиться не мог. Тогда вмиг и уважение проявится, и ответственность за свои поступки.

– А знаете, как раньше на Руси воспитывали? В большой строгости и страхе перед старшими. На трех столпах всё держалось: порка, труд и молитва, - поучительно вещал Кузя.
– А сейчас они ни к лопате подойти не могут, ни на колени встать. Всё зазорно. Никто им не пример, и никто не указ.

– А может, всё дело в нас?
– язвительно заметил Макс, закидывая ногу на ногу. Он определенно получал удовольствие от того, что Старый так завелся и охотно подливал масла в огонь.
– Может, это мы сами распустили их в конец? Вырастили на свою голову овощей, которые ничего не боятся не потому что смелые, а потому что не знают ничего, кроме своего тёплого гнездышка.

Старый метнул прицельный взгляд в сторону Валеры, словно хотел ему что-то сказать, а потом вдруг как гаркнет:

– А ну, быстро все на колени.

Но мы так оторопели, что никто и с места не сдвинулся, тогда он резко вырвал из руки Петрова камеру, отшвырнул её в сторону и шебанул кулаком о стол:

– Быстро! Я не шучу.

Не знаю, чего в тот момент во мне скопилось больше гнева или обиды, но совершенно точно, эти два чувства были сильнее страха.

Однако я и глазом не успела моргнуть, как Петров и Амелин с беспрекословной покорностью опустились на колени, а мы с Марковым остались стоять.

– Не понял, - Старый подошел к нам вплотную.

От него отвратительно несло перегаром, а глаза застилала мутная пелена.

– О! Вот и нарыв вскрылся, - вялым пьяным жестом Кузя махнул на нас.
– Сразу видно, кому не хватает воспитания.

– Слушай, ботан, я тебе плохо объяснил?
– Старый опять попер на Маркова.

Тот

сделал шаг назад.

– Я не собираюсь вставать на колени. Я не раб и не верующий.

– О как!- хохотнул Кузя.
– Отбрили тебя, Старый.

– А я вот, тоже не стал бы вставать, - Макс лишь наблюдал за происходящим и комментировал, - а те, что внизу, просто трусливые овцы.

– Я не овца, - немедленно отреагировал Петров и поднялся на ноги.

Только Амелин не шелохнувшись, продолжал стоять в молельной позе, занавесившись волосами. Мне показалось, что он что-то тихо говорит.

– Ты чего?
– я ткнула его коленом, но он даже не повернул головы.

– Давай вставай, я вам новое задание придумал, - велел ему Старый.

Но с тем же успехом он мог обратиться к столу или стулу.

– А, этот у них дурачок. Я его знаю, - сказал Макс.
– До него, наверное, долго доходит.

Но Старый никак не мог успокоиться:

– Чего ты там бормочешь?

– Стихи, наверное, читает. Он тут уже пытался, - подсказал Макс.

– Или заклинание, вызывающее Гарри Поттера и его волшебную палочку, - Кузя один усмехнулся собственной шутке.

– Никакая палочка тебе не поможет, - Старый несильно пнул его мыском сапога.
– Быстро упал и отжался двадцать, нет, лучше тридцать раз. И вы все давайте, отжимайтесь.

– Я могу пятнадцать, - спокойно сообщил Петров и начал отжиматься.

К моему удивлению, Амелин, не переставая шевелить губами, смиренно последовал примеру Петрова.

– То, что вы сейчас делаете, это называется насилием над личностью, - дерзко заявил Марков.
– Ладно, я согласен, когда мы играли в карты, я сказал грубо и возможно, чисто гипотетически, вы ударили меня справедливо, но то, что вы нас заставляете делать сейчас - это унизительно.

– Фигасе!
– Макс радостно оживился.
– Нет, ботан, определенно крут. Хоть и нарывается. Скажи честно, тебя наверняка дома пороли?

– Никто меня не порол, и не будет пороть, - заносчиво сообщил Марков.
– Я бы никогда не допустил такого по отношению к себе.

– Да, ладно, - Макс был очень доволен.
– И что бы ты сделал?

– Обратился бы в полицию или в организацию по правам человека.

– Ах-ха-ха, - закатился Макс.

– Какой милый мальчик, - прыснул Кузя.

– Ну, а если я возьму и отшлёпаю тебя прямо сейчас?
– не переставая смеяться, поинтересовался Макс.
– Какая организация мне помешает?

Марков непроизвольно поправил очки, которых на его носу уже давно не было: