Дети Шини
Шрифт:
Новое поколение больше не читает ничего, кроме чатов или лент новостей в социальных сетях. Оно не создаёт, а лишь потребляет. Оно фотографируют только себя и свою еду, его песни и стихи не про цветы, солнце и небо, а про секс, наркотики и уход из этого мира. Оно не смотрит друг другу в глаза, не держится за руки, не сострадает и не любит.
Воспитанные на чужеродной культуре, хаотично перемешавшейся в их незрелых головах, эти полу-реальные полу-виртуальные дети рьяно оправдывают любое зло и презирают добро.
В своем последнем обращении юная Кристина Ворожцова очень точно подметила: "вчера - не вернешь, сегодня - кажется мало, завтра - не наступит никогда".
Ведь при таком положении дел, завтра, действительно, может не наступить, потому что вместо того, чтобы бить в барабаны и признать, что человечество находится перед лицом мировой катастрофы, мы с вами в очередной раз лишь разведем руками и скажем: "это же дети"".
– Как можно такое писать? Это враньё!
– Настя задыхалась от возмущения.
– Он же понятия не имеет кто такие шинигами. Многие из них очень добрые и помогают людям.
– А то, что он пишет, что Кристина умерла, тебя не смущает? Маразм какой-то.
– Ты лучше комментарии почитай, - Настя бледнела на глазах.
"Кристина накажет этих уродов с того света. Теперь она не даст им житья".
"Какая чудесная девушка! Скорбим! Пусть земля ей будет пухом. А всем тварям с фотографий - гореть в аду во веки вечные".
"Призвать к ответу родителей, за воспитание таких подонков".
"Проклятые злобные твари, дети шинигами и Лилит. Это не дети. Это демоны, принимающие обличие невинности. Мир стоит на пороге апокалипсиса".
– Тоня, - Сёмина уже почти плакала.
– Мне страшно. Мне очень-очень страшно.
Она обхватила себя руками и принялась раскачиваться из стороны в сторону.
– Забей, - строго сказала я, собрав всё своё мужество.
– Это просто Интернет. Там они всегда плюются ядом, потому что тупые, слабые и ненавидят весь свет.
– Но они же взрослые люди и пишут такое.
– Мы точно так же ничего не знаем про них, как и они про нас.
Но она упорно твердила, что дальше будет хуже. Так уверенно, что даже мой привязанный к сердцу камень зашевелился.
И мы пошли домой, мне даже пришлось проводить её до подъезда, чтобы она по дороге окончательно не расклеилась.
Тем не менее, Настя как в воду глядела.
Общественная
"Люди, если вы знаете ублюдков, объединяемся. Мы должны отомстить за нашу Кристину!".
"Бездушные мрази, гниды. Сдохните!".
"Вот оно - подрастающее поколение во всей своей красе. Полная бездуховность. В голове только наркотики и секс".
"Кто-нибудь знает, где они живут? Можно устроить аварию или пожар". Могу научить, как сделать так, что легко сойдет за несчастный случай".
Ещё много чего непечатного, несправедливого и просто обидного было там про нас.
За какие-то два три дня истерия достигла таких масштабов, что аж Маркова пробило. При этом он тоже почему-то звонил именно мне и считал, что высказывать своё недовольство - это как бы в порядке вещей.
А в воскресенье вечером снова зашел Якушин. Неожиданно зашел, без предупреждения. Родители были дома, он очень вежливо поздоровался, но проходить не стал. Вместо этого вытащил меня на лестничную клетку для разговора.
– Я хоть и редко с социальные сети вылезаю, но уже и до меня докатилось. По-моему это как-то всё чересчур.
– А что мы можем сделать? Сёмина на одном форуме попыталась заявить, что всё это неправда, но её там такой грязью облили, что стало ещё хуже, - я села на ступеньки, он опустился рядом.
– Но как так может быть? Это же всё выдумка: шинигами какие-то, мир перед лицом катастрофы, смерть Кристины, - Якушин недоуменно пожимал плечами.
– Да, потому что позерка эта твоя Кристина.
За это время во мне скопилась большущая обида на Ворожцову и в особенности на Линор. Теперь я уже отказывалась считать её жертвой. Она хотела, чтобы так получилось, и отлично знала, что делает.
– Оказывается, Ворожцова всё же общалась с нами под черным ником, и никто не знал, что этот персонаж Кристина. Долго общалась. Со мной почти два года. Впрочем, я и раньше знала, что кругом одни предатели.
Мне всё время приходилось тупо смотреть прямо перед собой: на темное вечернее окно, на серый камень лестницы, на неровные шашечки половой плитки, потому что поверни я голову, и лицо Якушина оказалось бы слишком близко.
– Ты же ей тоже личное рассказывал.
Он коротко кивнул.
– Ну, да. Мне казалось, она меня понимала.
– Ничего не понимала. Специально искала такие темы, как всё кругом плохо, чтобы жалеть себя ещё больше. Типа "никто никому не нужен", "мифическое счастье", "путь бесконечных страданий".
– Ты преувеличиваешь.
– А ты её выгораживаешь.
– Это совсем не в стиле Кристины. Она чудачка, но всегда была очень доброй и умной, и не могла так поступить.