Дети Силаны. Паук из Башни
Шрифт:
Я познакомился с ним в армии, где он, как нетрудно догадаться, служил оружейником. Пока другие оок осуществляли поддержку наших сил на поле боя, Даргул правил заклинившие винтовки и даже помогал чинить артиллерийские орудия.
– Надеюсь, жадность оказалась сильнее страха, и извозчик все еще нас ждет.
– Хозяин, к нам приближается днагурдан. Мне кажется, он зол.
Она не ошиблась. Огромный уродливый представитель вида мчался к нам, переваливаясь туда-сюда. Глухо порыкивая, уродец без передышки ринулся в бой. Я удачно отпрыгнул влево и повалился в снег, а Себастина приняла удар левой лапищи на свое
– Себастина, он ранен и ослеплен яростью! Постарайся не злить его еще больше!
– Слушаюсь!
Моя высокая, но обманчиво хрупкая горничная, широко расставив ноги для устойчивости, оторвала громадного днагурдана от земли, и, раскрутив, зашвырнула за ближайший холм.
– По его следам, живо!
Падая, я отшиб левое плечо, и оно ощутимо болело. Мы поспешили по той траншее, которую днагурдан оставил в снегу, приближаясь к нам. Раздался выстрел, пуля прошла левее, заставив меня уже второй раз за сегодня упасть в снег. Рядом рухнула Себастина.
– Ты видела, кто это был?
– Люпс и человек, хозяин.
– Люпсы никудышные стрелки, а вот человек может угостить парой пуль. Заходи справа, я отвлеку их.
Вынув и оттряхнув от снега револьвер, я сбил со своей головы цилиндр и, рискнув жизнью, высунулся из сугроба. Стрелки притаились за поваленной колонной. Дважды я выстрелил обычными пулями, третьей пошла «Улыбка Дракона». На их укрытии расцвел огненный бутон, а Себастина, успевшая порядочно отползти от меня, взлетела над снегом и ринулась к врагу. Я продолжал стрелять, пытаясь отвлечь на себя внимание еще хоть немного, а потом мой живот пронзила мимолетная, но сильная боль, будто в кишки врезалась раскаленная свинцовая пчела. Горничная перемахнула через колонну, и стрельба стихла.
– Не убивай! – закричал я, вскакивая. – Не убивай!
Когда я добрался до их огневой позиции, оба стрелка были уже мертвы.
– Простите, хозяин.
Себастина никогда не оправдывается. Не оправдывается она и на этот раз, ведь не виновата в произошедшем. Ножи в ее руках остались чисты, но у люпса из пасти сочится густая черная кровь, а у человека на губах пузырится пена.
– Толе Трикельд и Вардис Антригори, рядовой и капрал дивизии «Сангуашлосс».
Я заглянул в зубастую пасть люпса, а затем принюхался ко рту человека.
– Толе откусил себе язык, а Вардис, воспользовавшись тем, что ты отвлеклась, впился в пропитанный урномой воротник.
– Смертники, хозяин?
– И где-то в столице сейчас прячутся сотни таких вот очарованных безумцев… Ты знаешь, насколько сильной должна быть магия, чтобы подавить в живом существе желание жить? И ведь Зинкара… я уверен…
Обыскивая трупы в надежде найти какой-нибудь ключик, я подумал, что уже ни в чем не уверен. До недавних событий я видел в Мирэже Зинкара восточного колдуна, пользующегося мерзкими, но очень опасными способами достижения целей. Но вот мне говорят, что Зинкара не маг, а это значит, что в моем расследовании появилась еще одна огромная дыра. Это значит, что где-то там ходит колдун, которому подчиняется целая армия самоубийц.
– Ничего, ни документов, ни каких-либо других свидетельств их существования. Просто пара трупов. Себастина, у меня живот болит.
– Простите, хозяин. – Горничная сунула палец в рану в своем животе, поковырялась там, заставляя мои кишки извиваться в ужасе, и вытянула из себя пулю. Небрежным щелчком она отбросила кусочек свинца в сторону. – Случайно поймала.
Все ее раны чувствую я, все мои чувствует она. Надеюсь, выяснять, как обстоят дела со смертью одного из нас, мне не придется еще долго… Хотя в книге отца дан однозначный ответ на этот вопрос.
– На когтях Толе подсохшая бурая жижа. Кровь днагурдана. Он напал на бедолагу и неслабо его потрепал. Но это странно.
– Что странно, хозяин?
– Днагурданы не убегают. Никогда! Если на них напали, они дают жесткий отпор, а потом еще и пускаются в погоню! Почему этот не стал доводить разборку с Толе до логического конца, но ломанулся куда-то и в ярости налетел на нас? Зачем Толе вообще напал на него?
Конечно, Себастина не может ответить на мои вопросы, но задавая их вслух, я упорядочиваю свалку из фактов, которая накапливается в моей голове.
– Они следили за нами, Себастина. Следили умело, так, что мы даже не заметили. И знаешь, что хуже всего? Я не почувствовал их эмоций, как и тогда, с Дюраном. Это значит, что для моего самого важного и развитого чувства восприятия они не существуют.
– Я прикрою вашу спину, хозяин, никто не подкрадется незамеченным.
– Спасибо. Оружие сломай, тела оставь здесь. Не знаю, получат ли Все-Отец и Акар души своих почитателей, осталось ли что-нибудь от этих душ, но за сохранность тел я не отвечаю. Хм, аппетит разыгрался. Поедем в «Дубовую ветвь»!
Уходя от места, на котором меня вновь пытались убить, я подумал, почему рядом с огневой позицией убийц нет не только лошадей, но даже их следов? Как эти двое преследовали меня? Люпс мог скакать на своих четырех, но даже его выносливости не хватало бы, чтобы нести на спине взрослого человеческого самца через весь город. Опять же такое зрелище однозначно попало бы на страницы всех газет!
Время идет к обеду, и какие бы проблемы меня ни занимали, это время всегда остается священным. Любимый ресторан с отличными поварами – вот, что нужно измученному тану. Столик мой оказался свободен и никаких неприятных личностей в поле зрения. Меня с огромным почтением поприветствовали, принесли бутылочку терпкого ангаронского вина, густого и черного, как бычья кровь. Сливочно-грибной суп с луком пореем, бараньи ребрышки с гарниром из свежих сочных овощей, тарелка острого малдизского кари с отборным рассыпчатым рисом. Вершиной трапезы стало восхитительное парфе, источающее ароматы свежих фруктов, ванили, корицы. Когда я поднес последнюю ложечку десерта ко рту, с кухни раздался шум.
– Постой, любезный! – окликнул я пробежавшего мимо официанта. – Посмотри-ка, откуда шум, да поживее.
– Всенепременно, митан!
Он унесся на кухню и вернулся через несколько минут донельзя смущенный. Я увидел в нем опасение и стыд.
– Итак?
– Ничего примечательного, митан, просто поварята столкнулись и…
– Юноша, прятать от меня правду удавалось очень немногим людям. И вы не из их числа. Итак?
Он поколебался еще немного, после чего заговорил почти шепотом: