Дети Судного Часа
Шрифт:
Встав позади берлоги, Моргнеуморос достал ультразвуковой пищик. Перед тем как включить его, он заткнул правое ухо комочком жира и отключил слуховой аппарат. Обычные люди не слышат сигналов пищика, но у Моргнеумороса после мутации расширился звуковой диапазон.
А тот вой, что раздался минуту спустя, действительно лучше не слышать. Берлога содрогнулась почти сразу же – гурустек проснулся и начал бешено вертеться, пытаясь избавиться от мерзкого чувства в барабанных перепонках.
Ему это не удалось. Поворочавшись около минуты, обезумевший зверь вылетел из норы и понесся прочь, разбрасывая во все стороны сконь. Моргнеуморос ринулся следом, буквально хлеща добычу раздражающим звуком, направляя ее в нужную сторону. Обозленный и паникующий одновременно, толком не пробудившийся, гурустек мчал куда глаза глядят… прямо туда, где его ждали охотники.
Моргнеуморос гнал гурустека точно по центру поляны – к лоду Гвэйдеону. Паладин уже поднял арбалет, прицеливаясь в зверя, идущего ровно, как по нитке. Однако в последний момент тот отвернул в сторону – его что-то напугало. Возможно, он заметил отблеск солнечных лучей на доспехах или почуял запах металла – трудно сказать.
Так или иначе, гурустек неожиданно оказался прямо перед первым деревом. Стоящий на нем Креол поднял посох. Увидев гурустека, он слегка опешил – на кого-кого, а на земного медведя эта тварь ничуть не походила. Почти два метра в холке, покрытый темно-синей шерстью, с короткими шипами вдоль позвоночника и змеино-кошачьей мордой – он бежал со скоростью коня, понукаемого бичом. В крошечных глазках отражалась непередаваемая злоба.
За ночь Креол восстановил некоторое количество маны. Не отрывая взгляда от гурустека, маг крепко сжал посох, выплевывая Огненную Стрелу.
Заклятие попало точно в цель. Поднялось облако дыма, из него донесся яростный рев. Однако мигом спустя из облака вылетела громадная синяя туша, кидаясь прямо на Креола. Раненый и обожженный гурустек стал еше злее – и бег его только ускорился.
Креол успел сделать еще один выстрел – заклятие Стальных Игл. Бешеным ливнем они накрыли морду гурустека, иссекая ее множеством ран. Несколько вошло в разверстую пасть, изрезая язык и нёбо. Одна с хлюпаньем вонзилась в глаз, вызвав болезненный вой.
Но гурустек остался жив и даже не замедлил бега. Видя, что уже не успевает применить третье заклинание, Креол попытался отпрыгнуть – и споткнулся о сконь, в которой увяз чуть ли не по колено. Не удержав равновесия, маг повалился наземь.
Зверь с разбегу перемахнул через упавшего человека – но тут же затормозил передними лапами, развернулся и сомкнул челюсти на черепе Креола. С тихим треском лопнула Личная Защита.
Гурустек недоуменно тряхнул головой и вновь принялся терзать жертву. Его верхние зубы прорвали Креолу щеку под левым глазом, а нижние сорвали со лба всю левую половину кожи.
Обливаясь кровью, маг резко повернул кисть, хватая зверя телекинетическим щупальцем и отшвыривая в сторону. Тот шмякнулся на бок, перекатился и люто заревел, опять кидаясь на Креола. Ужасные клыки сверкнули на солнце, готовясь нанести решающий удар.
Маг поднял руку и тихо произнес одно-единственное слово. Слово-ключ, активирующее Кровавый Резонанс.
Гурустек поднялся на дыбы и страшно закричал. Мечась из стороны в сторону, он сиганул на Креола и… взорвался. В воздух взметнулся бурный фонтан крови, мяса и внутренностей, по земле прокатилась волна горячего пара.
Креол пренебрежительно хмыкнул, убирая лоскут кожи, свесившийся на глаз.
Когда Ванесса увидела, что гурустек сотворил с ее учителем, то едва не расплакалась. Тяжело дыша, она схватила Креола за грудки и что есть мочи затрясла, крича ему в лицо:
– Ты совсем спятил, да?! Почему ты такой безрассудный?! Почему?! Почему?!
– Откуда я знал, что эта тварь такая живучая? – проворчал Креол. – Медведя я бы уложил первым же ударом…
– А сконь почему не вытоптал?! Ты же мог погибнуть, идиотина!
– Но не погиб же, – криво ухмыльнулся маг.
– Но мог же! Тебе что, трудно был о сделать, как советует бывалый человек?! Почему ты никогда никого не слушаешь?!
Креол угрюмо молчал.
Через пару минут он закончил начитывать на себя Исцеление и пришел в относительную норму. На лбу и щеке остались два тонких шрама, однако через несколько дней они также рассосутся.
Однако мана на этом закончилась. На четыре боевых заклятия, Исцеление и Личную Защиту Креол израсходовал все, что восстановилось за ночь, и опять остался пуст, как кошель транжиры.
Разлетевшееся по поляне мясо гурустека собирали битый час. Глядя на окровавленные, испачканные в скони куски, Ванесса с сомнением произнесла:
– Что-то мне не особенно хочется это есть. Как-то оно странно пахнет. Оно так и должно пахнуть?
– Вкус у гурушатины специфический, это верно, – пожал плечами Моргнеуморос. – Но она хотя бы не ядовита.
– Это, конечно, утешает…
– Ничего, вымочим в уксусе – пальчики оближете.
– Так у нас же нет уксуса… или его вы тоже достанете из какой-нибудь дыры?
– Достану. Вы, главное, внимательно смотрите по сторонам и, если увидите на деревьях белые лианы, – скажите мне. Это хайгонская лоза – если знать секрет, из нее можно сделать вполне сносный уксус…
Глава 19
Переход через костяную тайгу занял три с половиной дня. Питались в основном гурушатиной – жареной, тушеной, печеной. Обдирали окостеневшую кору с деревьев, варили похлебку из заболони, вымачивали мясо в самодельном уксусе. Моргнеуморос еще дважды находил прогалины с зарывшимися на лето коломенками. Животы активно требовали чего-нибудь более питательного, но с голоду никто не умер – и это главное.
На второе утро Креол разыскал в уютной ложбинке целый выводок грибов и успел сожрать примерно половину. Потом Моргнеуморос опознал в его завтраке поганку «Белая Смерть», и маг раздраженно сунул в рот два пальца. Выблевав большую часть съеденного, он принялся готовить эликсир против ядовитых грибов, однако самочувствие даже не думало ухудшаться. Приглядевшись повнимательнее, Моргнеуморос объявил, что это вовсе не поганка, а редчайший деликатесный шампиньон, почти неотличимый от «Белой Смерти». Услышав это, Креол сказал в адрес мутанта несколько шумерских слов, но доедать грибы отказался.