Детоубийцы
Шрифт:
Белов проводил черный лимузин задумчивым взглядом. «Очень может быть, – подумал он, – за тонированными стеклами находится господин Салех Салем, удачно совмещающий ипостаси министра и садиста».
Так оно и было.
Салех Салем действительно полулежал на заднем сиденье своего «Линкольна», взявшего курс за город. Министра ожидал сам генерал Тананзе. В другой раз можно было бы только порадоваться такому приглашению. Но вид у Салема был унылый. Во-первых, его удручало исчезновение референта Сесилии, которую он уже считал всецело принадлежащей себе. Во-вторых,
Уж в этом можно не сомневаться!
При мысли о том, что он может лишиться высокой должности, привилегий и источника доходов, Салему хотелось выть волком. Он вспоминал, как был недоволен тем, что его сделали ВСЕГО ЛИШЬ главой Министерства иностранных дел, и корил себя за черную неблагодарность. «Это меня бог наказал, – думал он, глядя невидящими глазами на проплывающие мимо пейзажи. – За то, что не умею довольствоваться малым. Господи, прости мне мою гордыню! Не лишай меня маленьких радостей! Если ты услышишь меня, клянусь, я больше никогда не стану сетовать на судьбу».
За молитвами и размышлениями о жизни время пролетело незаметно. Покрывшийся рыжеватой пылью лимузин остановился у зеленых решетчатых ворот, преграждающих путь во владения Тананзе. Шофер посигналил и высунул голову в окно. Выглянувший из будки часовой в пятнистой униформе побежал открывать.
Двор, как всегда, был заставлен автомобилями, среди которых преобладали джипы и армейские грузовики. На большой центральной клумбе стоял вертолет защитного цвета. Там и сям виднелись фигуры гвардейцев с автоматами Калашникова.
Никто не обратил внимания на Салема, тяжело выбравшегося из лимузина и поднявшегося по ступеням. Его не поприветствовали, не оказали ему даже самых маленьких почестей. Надувшись, он остановился у бронированной двери и нажал кнопку звонка.
– Голову поднимите, – прозвучало из динамика.
Салем подчинился, уставившись в глазок видеокамеры, подвешенной над дверью. Как всегда при этом, у него возникло чувство, что он стоит под прицелом какого-то неведомого оружия. Вот сейчас нажмут на кнопку – и нет Салема.
– Генерал Тананзе меня ждет, – заявил он. Это прозвучало бы внушительно, если бы в середине тирады голос министра не сорвался на дискант.
– А, это вы… – произнес голос, принадлежащий личному секретарю генерала. – Открываю.
Раздался приглушенный щелчок, дверь распахнулась перед Салемом. Он вошел, чувствуя себя униженным. Этот чертов секретарь, щеголяющий в шортах и гавайских рубахах, всегда обращался с ним как с уличным попрошайкой. Слуги и охранники генерала
Поднимаясь по ступеням, Салех Салем воровато оглянулся, опасаясь, что кто-то может прочитать его мысли.
Он никого не заметил. Однако его мечты не являлись тайной для владельца этого великолепного дворца. Генерал Тананзе знал министра иностранных дел как облупленного.
Он встретил Салема в кабинете, облаченный в белоснежный махровый халат, еще влажный после купания. Когда Салем переступал порог, мимо него проскользнул какой-то малолетний заморыш с распухшей верхней губой.
– Садись, – сказал Тананзе, указав на бегемотоподобное кресло. – Что нового?
Словно для того, чтобы лучше слышать, он занялся чисткой ушей, всякий раз внимательнейшим образом изучая вату на кончиках палочек.
– Тот американский журналист, Айк Келли, – заговорил Салем, деликатно опустившись на краешек кресла. – И его любовница… Мне прислали запрос по их поводу.
– Что тут неясного? – Тананзе небрежно пожал жирными плечами. – Келли убили суеверные дикари, которых обязательно отыщет наша доблестная полиция. А журналистка стала жертвой сексуального насилия. Ее убийца застрелился.
– Я так и ответил, – пробормотал Салем, на лице которого читалось сомнение.
– И правильно сделал, – похвалил его Тананзе.
– Такие случаи плохо отражаются на имидже нашей страны.
– А тебя волнует имидж Уганды?
– Конечно, – ответил Салем, даже как бы удивившись такой постановке вопроса. – Это моя родина.
– В таком случае, – медленно заговорил Тананзе, ковыряя в ухе, – тебе не мешало бы отрезать член, как американскому журналисту. Потому что твой член очень вредит имиджу страны. – Он покрутил ушную палочку в пальцах и брезгливо швырнул ее на ковер. – Представляешь, какой шум поднимется, если в прессе появятся фотографии твоего кабинета в министерстве? Я имею в виду комнату отдыха.
Приблизившись к ошеломленному Салему, Тананзе толкнул его ладонью в лоб, отбросив на спинку кресла. Не осмеливаясь выпрямиться, тот остался в полулежачей позе, которую нельзя было назвать вальяжной или хотя бы расслабленной. Огромный Тананзе нависал над ним, как носорог над бородавочником. В расположении обеих фигур чудилось что-то непристойное. И если Салем страдал от своего униженного положения, то хозяин кабинета явно наслаждался ситуацией.
Он отчитывал министра, как мальчишку, выказывая поразительную осведомленность о последних «постановках» Салема. Когда тот попытался сесть прямо и начать оправдываться, пухлая генеральская ладонь возвратила его в исходное положение.
– Извращенец поганый, – громыхал Тананзе. – Да знаешь ли ты, что будет с тобой, если я поставлю в известность твоего брата? Он тебя в порошок сотрет и развеет над пустыней. Признавайся, ты уже добрался до своей новой ассистентки? До этой шведки с волосами, похожими на китайскую лапшу?
– Вы говорите о Сесилии? – проблеял вконец деморализованный Салем.
– Да, о ней! – Тананзе схватил Салема за галстук и заставил принять сидячее положение. – Какого черта ты развалился, когда я с тобой разговариваю? Совсем обнаглел!