Детоубийцы
Шрифт:
Она называлась Олех-х Белофф.
По пути к заброшенному бассейну министр Салех Салем принял очень важное решение. Он решил, что запираться глупо. Все равно долго не выдержать, особенно если этот бледнолицый террорист примется его избивать. Нет! Чтобы избежать мучений и смерти, придется сказать правду. Но не всю. В этом случае Салем не подведет генерала Тананзе, а значит, не настроит его против себя.
Итак, он признается, что братья Берри на самом деле являются братьями Беридзе, о чем похитители и так знают, поскольку разыскивают их. Салем не станет также скрывать, что Берри намерены
Ему очень хотелось попасть туда, особенно когда Приходько старательно обмотал его запястья тросом, а свободный конец перебросил через толстую ветку дерева.
Дерево склонилось над бассейном, который со временем превратился в небольшой прямоугольный пруд, затянутый ряской. От воды тянуло затхлостью и тухлятиной.
– Умеешь плавать? – спросил Приходько, натягивая трос таким образом, что связанные руки Салема поднялись над головой.
– Да, – машинально ответил министр.
– Ну, так вот, забудь о своем умении. Оно тебе больше не понадобится. Руки-то у тебя связаны, верно?
– Д-да. А з-зачем?
– Не догадался? – удивился Приходько. – Так я объясню. Окуну тебя несколько раз с головой, чтобы ты понял, как плохо быть утопленником. Поехали?
– В этом нет необходимости, – взвизгнул Салем. – Я и так все скажу. Не надо меня топить.
– Надо, Салех, надо, – возразил Приходько с интонацией, непроизвольно позаимствованной из бессмертной гайдаевской комедии.
– Послушайте, я же готов говорить! Братья Берри…
– Тс-с! – Приходько приложил палец к губам. – Все это чуть позже. После небольшой экзекуции. Не то тебе захочется соврать или недоговорить что-то. Так всегда бывает, я знаю. Поверь, у меня в этом деле большой опыт.
С этими словами он поднатужился и вздернул вопящего Салема в воздух. Тонконогое пузатое тело оторвалось от земли, качнулось и повисло над стоячей водой, покрытой растительностью.
– Закрой рот, – весело посоветовал Приходько на прощание.
Незадолго до того, как министр окунулся с головой в пруд, громадный крокодил – более пяти метров от кончика хвоста до ноздрей на короткой широкой морде – распахнул необъятную пасть, усеянную криво торчащими зубами. Таким образом он вентилировал нутро, растянувшись неподалеку от озера.
Крокодил не мог иначе. Температура его тела напрямую зависела от окружающей среды. Если становилось прохладно, он дремал в воде. После обильной еды, когда обмен веществ повышал температуру крови, крокодилу приходилось охлаждаться в сыром лесу, примыкающем к озеру. Хотя в настоящий момент обмен веществ протекал вяло. Крокодил голодал, голодал давно. В последнее время его шкура заметно потемнела, дабы поглощать как можно больше солнечных лучей, но их проникало снаружи не так уж много. Недостаток энергии сделал зверя малоподвижным.
Уэххх! Крокодил снова зевнул, после чего его голова, увенчанная костяным гребнем, опустилась. Туловище и хвост с едва заметными поперечными полосами окаменели. Бронированная машина смерти экономила энергию.
Чужая плоть – вот что требовалось ему для подзарядки. Все его ненасытное существо жаждало мяса. Когда же она появится снова, настоящая добыча? Скоро, решил крокодил. Пока что он ее не видел, не слышал, не чуял. Он просто знал.
Косолапо переваливаясь на коротких, кривых лапах, крокодил двинулся вперед, пробираясь сквозь заросли. Волочащийся хвост оставлял позади примятую траву и взрыхленную почву. При ходьбе он казался неповоротливым, способным лишь ползать, пресмыкаясь на брюхе. Вот и хорошо. Живности незачем знать, какую скорость он способен развивать при беге на короткие дистанции. Стоит ему пружинисто распрямить лапы и…
Но бежать было не за кем и незачем. Добравшись до маленького пруда с застоявшейся водой, крокодил бесшумно погрузился туда и застыл, автоматически регулируя объем воздуха в легких. Над поверхностью остались торчать только ноздри и глаза, в то время, как их обладатель исчез из виду. Он был идеально приспособлен для скрытного передвижения в воде. Его серповидные ноздри, втягивающие и регистрирующие сотни запахов одновременно, обладали способностью мгновенно смыкаться при экстренном погружении. Необычайно чуткие уши были снабжены точно такими же предохранительными клапанами. Слегка подслеповатые глаза в воде не закрывались, зато затягивались прозрачной защитной пленкой. Близко поставленные, они обеспечивали эффект бинокулярного видения, без которого невозможно измерять и оценивать расстояние с точностью до миллиметра.
Какое расстояние? Известно какое – между крокодилом и его жертвой.
Затем шли в ход конические зубы, действующие по принципу капкана. Жевать крокодил не умел, хотя ему ничего не стоило раскусить панцирь черепахи. Если зубы случайно ломались или выпадали, на их месте тут же вырастали новые, так что количество их оставалось неизменным: шестьдесят шесть, всегда шестьдесят шесть.
Кто способен противостоять этому прирожденному убийце, в желудке которого перевариваются не только кости, но и камни, глотаемые для измельчения пищи?
Кто осмелится прошмыгнуть перед носом такого чудища? Крокодил дернулся было в сторону вынырнувшей неподалеку лягушки, но заставил себя сдержаться. Не столько энергии приобретешь, сколько растратишь, гоняясь за всякой мелюзгой. Неразумно отвлекаться по пустякам, когда вожделенный приз уже повис над прудом.
Мускулистый, сплюснутый по бокам хвост произвел пару волнообразных взмахов, после чего крокодил поплыл уже по инерции. Его снабженные перепонками лапы, вытянутые назад, плотно прижались к корпусу, сокращая сопротивление воды.
Он успел как раз вовремя. Обильная пища дожидалась его на другой стороне пруда. Все, что требовалось, это схватить ее, дернуть посильнее и уволочь на дно.
Рывок был таким сильным, что держащегося за трос Приходько подбросило вверх, а секунду спустя он шлепнулся на землю, не понимая, как жалкому брюхатому чиновнику удалось проделать с ним такой вот фокус. Но чиновника по имени Салех Салем больше не было. На другом конце троса Приходько обнаружил лишь две его связанные руки, вырванные из плечевых суставов. Наличие рукавов придавало им вид совершенно дикий, нереальный. И все же это были руки, человеческие руки.