Детские этюды
Шрифт:
А раз как-то — вы и этому не поверите — из трубы шёл дым.
Супругов не видно. Очевидно, потому, что в доме нет окна. Впрочем, окно, пожалуй, есть, потому что Божена как-то стирала занавески и вешала их. Наверное, есть там всё-таки какое-то окошко.
При домике садик — жалкий пражский неказистый садик: треснувший цветочный горшок с увядающей фуксией.
Когда супруга Божена поливает садик, супруг Человечек читает в ящике газету и спрашивает:
— Жена, поливаешь?
— Поливаю, муж. А что нового в газетах?
— Да ничего, — отвечает муж. —
Потом жена возвращается в ящик, и муж солидным тоном говорит:
— Жена, включи радио!
Тогда из ящика несётся пение, голоса, иногда даже нечто вроде атмосферных помех.
— Жена, выключи! — кричит муж. — Опять какая-то сифония.
— Сифония? — озабоченно спрашивает жена. — Всё время сифония?
— Когда выключаешь радио, сделай «щёлк»! — говорит муж. — А скоро обед?
— Я тебе сюрприз приготовила! — отвечает жена. Супруги садятся за стол. Из ящика доносится чавканье.
— Жена, — говорит муж, — сбегай, пожалуйста, за пивом. Что-то меня потянуло на кружечку «Праздроя»…
Супруга выкарабкивается из ящика и направляется к мусорным бачкам, где продают пиво. Муж кричит ей вслед:
— Счастливого пути, а я пока поиграю на рояле.
Жена возвращается, и муж пьёт пиво.
— А теперь, жена, пойдём спать, — говорит он, — поцелуй меня…
В ящике слышно чмоканье.
А на дворе светит осеннее солнышко, и увядающая фуксия в треснувшем горшке тянется к нему своим маленьким красным сердечком.
— Господи, муж! — воскликнула Божена в один прекрасный день. — Ведь у нас ещё не было свадьбы!
— Верно, не было, — ответил супруг, — я совсем об этом позабыл.
— Обо всём приходится думать самой, — сказала Божена, всерьёз расстроенная.
Так у нас на дворе случилась свадьба.
Дело не обошлось без нашей привратницы, женщины дебелой, проницательной и неприступной, с весьма чёткими взглядами, которые она высказывает без околичностей. Жила она одиноко, и её интимная жизнь оставалась тайной для всех жильцов. Поговаривали о каком-то Милославе Петраке, старшем сержанте, и старожилы связывали с этим именем какую-то давнюю, неясную и сентиментальную драму. Может быть, это была всего лишь домашняя сплетня, почтенный возраст придал ей достоверность и достоинство; только те, кто заходил в гости к привратнице, видели на стене рядом со старыми часами фотографию мужчины в военном мундире времён первой республики [5] … С самой привратницей мы виделись только по утрам в воскресенье. Тогда она сидела у своего окна на первом этаже в красном шёлковом платье, и эта краснота заполняла весь оконный проём, и всем нам было её немного жаль, несмотря на её здоровое, мясистое лицо и равнодушные глаза под потным лбом.
5
Т.е. возникшей в 1918
Когда на нашем дворе готовилась свадьба, привратница мыла лестницу. Это было действие первое. Кроме того, она всё слышала — и это было второе действие.
— Жена, — сказал муж, — ведь у тебя нет фаты!
— О, я несчастная! — всплеснула руками невеста. — У меня и вправду нет фаты!
— Ну, вот, — сухо заметил муж, — и очень плохо. Значит, свадьбы не будет. Без фаты нельзя.
У жены чуть дрогнули губы, — видно, она очень радовалась свадьбе, а теперь всё расстраивалось.
Тут-то и вмешалась наша привратница. Она повернулась к ним от своего ведра, красная, толстая и рассерженная:
— А ты женись на ней, и баста, шалопай ты эдакий! Вы только посмотрите на этого барина — без фаты, видите ли, нельзя! Нет, уж ты не выкручивайся, хитрая лиса!
Муж испугался и тотчас уступил.
— Ладно, — сказал он дрожащим голосом, — тогда, значит, я на тебе женюсь…
На том и кончился обряд. Но Божена не успокоилась:
— А теперь надо поехать в свадебное путешествие, — сказала она с жаркой надеждой. — После свадьбы всегда путешествуют.
В эту минуту привратница выпрямилась над своим ведром со щелочной водой, жалостливо посмотрела на парочку — и кто бы мог подумать, что у неё такой мягкий, приятный женственный голос!
— Идите сюда, — сказала она этим голосом, — я открою лифт… Прокатимся два раза наверх и вниз. Вот и будет вам свадебное путешествие.
Но прокатились они целых четыре раза, до самого шестого этажа, потому что ведь свадебное путешествие должно быть долгим. И привратница ездила с ними, потому что, как гласит инструкция, детям запрещено пользоваться лифтом без взрослых.
— Люби её, малыш, — сказала она, когда они втроём вышли из лифта. — Не обижай её, озорник!
И лицо у неё было такое, будто всё это вовсе не шутка.
Я был бы рад, дорогой читатель, дать тебе более подробные сведения об Адольфии, но всё, что касается этой страны, окутано строжайшей тайной, и круг лиц, посвящённых в туманные адольфийские события, можно счесть на пальцах одной руки и одной ноги.
Об Адольфии знают только трое: Ченек Кроупа, Радим Михалек и Людек Четын.
И ещё один адольфянин живёт в нашей семье.
Первые скудные и недостаточные намёки на существование Адольфии мы получили именно через его посредство в понедельник за обедом. Доели суп, на тарелки положили шпинат с яйцом, как вдруг слышим голос:
— Циз баядус…
Сначала никто не обратил на него внимания. Тогда странные слова раздались снова, на сей раз с явственным восклицательным оттенком:
— Циз баядус!
Это уже обеспокоило нас. Мама бросила на меня презрительный взгляд — зачем я сижу так безучастно и ничего не предпринимаю. И она сейчас же сказала: