Детство 2
Шрифт:
Одесский порт никогда не спит, но это в целом, а не так штоб везде и всюду. В летний полдень, когда воздух от жары идёт рябью, продолжаются только самые рассамые срочные по важности работы. Докеры и портовые рабочие прячутся часика на два в укромных местах, штоб переждать жару, и порт кажется вымершим. Даже портовые собаки ленятся гавкать, забившись в тень и прохладу.
Промелькнёт иногда портовый работник, вышедший на улицу по великому надо, да изредка мальчишки стайками и поодиночке,
Одного из таких изображаю я, переодевшись в почти рваньё в условленном месте. Такой себе немного подозрительный по жизни, но очень естественный для порта мальчишка.
«— Он!» — Бьёт набатом в голове, и я делаю отмашку Бене. Обезьян проходит в полусотне метров левее, и за ним никого. Вторая отмашка!
«— Ну што же ты!»
Беня как сидел, так и сидит на своей повозке старьёвщика, тщетно пытаясь раскурить трубочку. А потом раз! И в затылок Обезьяну влетает мешочек с дробью. Такая приспособа глушит на раз, но не проламывает костей черепа.
Подскочив к Обезьяну, Канцельсон вскидывает ево на плечо одним рывком, будто бы даже без усилий. Короткая пробежка, и бессознательная массивная туша исчезает в повозке, скрытая всяким хламом.
Долго не задерживаюсь, и ухожу из порта. Сейчас моя задача — присматривать издали за повозкой. Мало ли! Но нет, влекомая осликом повозка всё так же неторопливо едет из города, поскрипывая колёсами и не встречая препятствий.
Волнуюсь так, што и не передать! А ну как што! Очнётся да заворочается, а?!
А Бене хоть бы хны — идёт, трубочкой пыхтит. Ещё и на поговорить остановился с каким-то знакомцем! Смеётся!
Чуть не целый час двигалась повозка, отъехав наконец от людных мест до берега моря.
Барахло из повозки перегрузили в лодку, и где-то среди етого барахла скрылся и Обезьян.
Только мелькнуло што-то, вроде мотка старых верёвок, и всё, лодка отчалила.
Пришло сперва облегчение, а потом и восхищение — как самой операцией, так и силищей Бени и Косты. Здоровы до чево! В Обезьяне поболе семи пудов, а они ево будто мешок с тряпьём!
Даже не сбились, когда с иным барахлом в лодку перекидывали, ну вот ей-ей! Ни малейшей натужинки!
— Очнулся, мой хороший? — Проворковал ласково красивый женский голос с лёгкой чарующей хрипотцей, и с лица Марка сняли повязку, — Напугал нас, зайка! Так долго в сознание не приходил, что мы уже и волноваться начали!
Марк шевельнул было затёкшей рукой, но с ужасом понял, что прикован и лежит на неструганых досках… голым?! Он окинул взглядом пещеру с низко нависающим потолком, и взвыл от ярости и ужаса.
— Ну что ты, мой хороший, — Женское лицо, закрытое наполовину полумаской, склонилось
— Ты! — Выдохнул он бешено, — Кто такая? Назовись!
— Тс! — Незнакомка скальпелем коснулась губ и закрыла их, ощутимо порезав, — Не шуми, зайка! Потом покричишь, немножечко попозже.
Увидев вблизи аномально расширенные глаза, Марк рванул изо всех сил, пытаясь освободиться, но тщетно. Рывок, ещё рывок… отчаянно заболела содранная кожа на запястьях и лодыжках, да в спину вошли крупные занозы, добавив впечатлений. Тщетно.
Женщина с интересом наблюдала за рывками, облизывая скальпель. Одетая дорого и безвкусно, она выглядела удивительно неуместно в катакомбах, и от этого становилось ещё страшней.
— Котя, — Пожаловалась она, повернувшись в сторону, — он меня не слушает!
— Скоро угомонится, — Ответил мужской голос, и на свет вышел рослый мужчина с фигурой циркового атлета, одетый как заурядный горожанин, — а пока пусть! Видишь, какую большую мышку я принёс для своей кошечки? Несколько дней играться сможешь!
— Несколько дней? — Голос женщины стал рокочущим от плохо скрываемой страсти.
— Если моя кошечка не переусердствует, как в прошлый раз, — Нежно ответил мужчина, приобняв свою подругу за талию и потянул за собой с недвусмысленными намерениями.
— Писюльку, — Тоном маленькой девочки, выпрашивающей конфету и любящей бабушки, сказала женщина, — чуть-чуть!
Для наглядности она развела рукой буквально на сантиметр, после чего потыкала в съёжившуюся мошонку Марка скальпелем.
— Кончик самый… да, Котя?
— Самое вкусное нужно оставлять на потом, — Ласково ответил тот, целуя её в висок, — сперва попроще чего, чтоб надолго хватило… пойдём!
Они вышли, и Марк в ужасе забился, пытаясь любой… любой ценой вырваться из рук маньяков!
— Погоди, — Сдавленно пробормотала София, быстро отбегая от мужа. Несколько минут её мучительно рвало, чего Коста деликатно не замечал.
Когда она вернулась, бледная даже в полумраке скудно освещённых катакомб, муж молча протянул ей флягу. Сделав пару небольших глотков пейсаховки и подавив кашель, она смогла таки прогнать омерзительный вкус рвоты, и немного успокоиться.
— Писюльку, — Сказала она и передёрнулась, — вот же!
— … шалят, — Продолжая разговор, и будто прислушиваясь к чему-то, в пещеру вошли двое мужчин в полумасках и присели на камни в углу, — полчаса, не больше!
— Час! — Возразил ему хрипловатый бас, — Игривое настроение у подруги нашево атамана.
— Вы кто!? Зачем вы меня похитили!?
— Час? Вряд ли, — Возразил товарищу тот, кто помоложе, закуривая со вкусом, — Видишь?
Целый! Если бы разговеться успела, то таки да! А раз нет, то она о своей мышке думать будет.