Впереди у Александра Пушкина была учёба в Лицее, встречи с новыми друзьями и наставниками, отроческие шалости и серьёзные занятия, радости и огорчения, любовь, надежды, разочарования и счастливые муки сочинительства, в которых рождаются чудные стихи… Впереди была вся жизнь.
Святочные сказки Арины Родионовны
Зажигает няня свечки,Дети жмутся возле печки,Сказок, обмирая, ждут.По углам таится жуть —Тёмны вечера на Святки,Лишь у образов лампадкиЛик Господень освещают.Няня сказку начинает:«У одной крестьянки былоДва сынка. Старшой, Данила,И послушен, и умён,Батюшке в хозяйстве онПомогает день – деньской.А Ванюша, сын меньшой,Баловник, проказник, неслух,Ни минуточки на местеНикогда не посидит,Всё резвится и шалит.Раз, проснувшись спозаранку,Тесто ставила крестьянка.Надо же такому быть:Чтоб за хвост кота схватить,Мимо пробегал сынок,Опрокинул ей горшок.Мать не в шутку осерчала,И вдогон ему вскричала:«Что наделал, посмотри!Ах! лукавый побери!»Только это мать сказала,Глядь – мальца как не бывало.Не поверила глазам,Ищет сына по углам.Нет нигде! Вдруг слышит: в банеБудто громко плачет Ваня.
Мать, отчаянно крестясь,«Да воскреснет Бог…» – молясь,К бане кинулась. Там нет!Сорванца простыл и след.Снова слышит: не иначе,В риге горько Ваня плачет.И она бежит туда.Слышит: плачет у пруда.Мать взмолилась всей душой:«Господи, где мальчик мой?Ты прости мне согрешенье,Не лишай нас утешенья,Дитятко моё спаси!»Мать не устаёт просить,До земли поклоны бьёт,На челе холодный пот,Дух не смеет перевесть…Глядь – её малютка здесь!Перепуган мальчик сильно:«Матушка, меня носилоВ баню, в ригу и к пруду,Я боялся, упаду.А кругом огни – огни,Много их, страшны они —
Бесов злобные глазищи —И за мною так и рыщут.Вдруг огни потухли враз —Добрый ангел меня спас,Голубком слетел с небес,Чудную запел мне песньИ поставил пред тобою».Принялась дитя родноеВ радости великой матьОбнимать и целовать,Благодарно воздаватьГосподу хвалу и славу.Зареклась с тех пор лукавыхПоминать она – ни – ни!Дружно всей семьёй ониСтали жить да поживать…Детки, вам пора уж спать».Ухнул филин за окошком,Под столом шмыгнула кошка.Громко свиристит сверчок.«Няня, расскажи ещё, —Просит Саша. – Ради Бога!Ты ведь сказок знаешь много».«Расскажу, но вы в кроваткиЛягте…Было то на Святки.Красно солнышко зашло,Веселилось всё село,Жирно кушали и сладко,Пели девицы колядки,Всюду игрища, гуляньяИ подблюдные гаданья.В ночь, под мухою слегка,Молодых три мужикаВ крайний дом зашли пустой.А один – то – холостой —Ради смеха стал хвалиться,Что ничуть не побоитсяУ нечистого проситьВ эту ночь его женить,Не могли никак унять.«Бес! – кричит, – жени меня!»Грудь вперёд, расправил плечи…Глядь – выходит из – за печиСам нечистый под хмельком,Блеет тонким голоском:«Так и быть, тебя женю,Но не сетуй на родню!»Ухмыльнулся и исчез он.Перепуганный повесаК лавке будто бы прилип.Вдруг услышал горький всхлипИ не может надивиться:Плачет красная девица,На щеке горит слеза.«Ой ты, девица – краса, —Говорит он, полюбя, —Не обижу я тебя.Расскажи, что приключилось,Как со мной ты очутилась?»Молвит девица, вздыхая:«Матушка моя роднаяИ любимый мой отецПриказали под венецС женихом идти богатым,Старым, лысым, бородатым.До чего он мне не люб,Безобразен, толст и скуп!Не пошла я, и меняПрокляла тогда родня.Только крикнули проклятье,
Как меня в фате и платьеВихрь огнями закрутилИ на лавку опустилВ эту избу против вас.Вот и весь печальный сказ».«Ой ты, милая дивчина,Позабудь тоску – кручину, —Молодец ей отвечал. —Полюбил, как увидал,Я тебя, мою красу,И отказа не снесу.Будешь ты моей женою?Под венец пойдёшь со мною?»Девица взглянула милоИ улыбкой одарилаНежных ярко – алых губ:«Молодец, и ты мне люб.Буду я твоей женою,Под венец пойду с тобою».Вышла с ним во двор она.В небе полная луна,И светло, как будто днём.Следом шаферы вдвоём.Чудо! – тройка у воротИх нетерпеливо ждёт.Сели и помчались ходко,Жмётся к милому молодка,Холодно и страшно имПо полям лететь чужим.Скоро звёздочки померкли,Рассвело. Они у церквиОчутились приходскойЗа оградой городской.Внутрь вошли, перекрестившись,Вместе Богу помолившись.Поп спросонья поворчал,А потом их повенчал.Вышли из дверей наружу,Молодица молвит мужу:«Хоть лукавый нас кружил,Но Господь соединил.В этом городе большомМы в согласье заживём».Всё сбылось, как порешили:Дружно молодые жили,Берегли свою любовь,Бог послал им стол и кров,И дочурок, и сыночков…Десять минуло годочков.Постучались раз в их домСтарица со стариком —Сгорбленны, и безобразны,И оборванны, и грязны,И с младенцем на руках.Жалки речи старика:«Люди добрые, пустите,Обогрейте, накормитеВы старуху и меня.Мы не кушали три дня,А младенец – вот вам крест —Десять лет не пьёт, не ест».Как хозяйка поглядела,Так душой и обомлела,Виду всё ж не подалаИ к столу их позвала.Угощала пирогами,Щами, сладкими медамиИ солёными грибами,Парила в горячей банеИ обоих в чистом платьеУложила на полати.Муж не стал перечить ей,Принял незваных гостей.Нищие, дивясь о том,Враз уснули крепким сном.А хозяйка вышла в сениПосмотреть, как их младенец,Там оставила его,Не сказавши ничего.Поутру, проснувшись раньше,Наварила мёда, брашенИ, когда был стол готов,Разбудила стариков.Но они благодарят,Много кушать не хотят,Собираются в дорогуИ уже идут к порогу.Вдруг хозяйка их младенца,Развернувши полотенце,Как ударит топором!Щепки полетели в дом —Там лежал не мальчуган,А осиновый чурбан!Старики молодке в ноги:«Нас простите ради Бога,Одиноких и несчастных.Прокляли мы дочь напрасно,
И она в тот страшный час,Плача, вдруг исчезла с глаз.Десять лет её мы ищем,Не имея крова, пищи.Но нигде Любаши нет.Ох, не мил нам белый свет.Ходим, каясь, по церквям,Не видать прощенья нам.И осиновую чуркуМы лелеем как дочурку».Тут хозяйка молодаяМолвит, слёзы утирая:«Бес-чурбан вам очи застил,Наводил лихие страсти.Матушка моя, отец!Узнаёте наконец?Поглядите, я Любаша,Дочь потерянная ваша!»Пелена упала с глаз,И признали в тот же часДочь родную старикиИ, склонясь на тюфяки,Просят горячо прощенья.Дочь их подняла с коленей:«Милые мои, не нужно!Вот, родные, Ваня, муж мой.Он теперь вам вместо сына.Прочь навек, тоска-кручина!Мы давно простили вас,Оставайтесь жить у нас,Будете растить внучат,Не тужить и не скучать!»Сели с радости за стол,И горою пир пошёл!Славят все Христову милость!Ничего не обломилосьТолько бесу, ведь забытаЗдесь вражда. Грызя копытаОт бессилья и досады,Сгинул бес в пучине ада,Больше не войдёт в их дом,Но ему и поделом!А чурбан его в ночиВесело сгорел в печи.И на этом сказка вся,Дальше сказывать нельзя.Засыпайте поскорей.Утро ночи мудреней».Видит няня: Оля спит.Тихо Лёвушка сопит,Саша трёт ладошкой глазки —До конца он слушал сказки,Обнимает сладкий сонОтрока со всех сторон.Месяц всходит за окном,Отливает серебромСвежий снег в его лучах.Няня, «Отче наш…» шепча,Крестит деточек с любовью,Поправляет изголовья.Погасила две свечиИ уснула на печи.
Словарь редко употребляемых и устаревших слов
Аксельбант – наплечный шнур из золотых, серебряных или цветных нитей, спускающийся на грудь, принадлежность военной формы адъютантов, флигель – адъютантов, офицеров генерального штаба, генералов, в XIX веке у адъютантов на аксельбант привязывался карандаш для удобства записи распоряжений командиров.
Аллюр – вид походки лошади.
Алтын – трёхкопеечная монета.
Античный – относящийся к древнему миру, к истории и культуре древних греков и римлян.
Арбалет – лук, установленный горизонтально на ложу и снабжённый спусковым механизмом.
Бабки – обработанные в виде фигурных дисков надкопытные кости свиней и овец, предназначенные для одноимённой игры.
Брашно – кушанье, блюдо за столом, угощение.
Бита – здесь: крупная бабка, которой выбивают другие бабки.
Бучило – омут, водоворот, пучина.
Вензель – начальные прописные буквы имени и фамилии, соединённые в одно изображение.
Восприемник, восприемница – крёстный отец, крёстная мать.
Генерал – аншеф – воинское звание в России в XVIII веке, полный генерал рангом ниже фельдмаршала.
Гувернёр – домашний учитель, воспитатель.
Денница – утренняя заря.
Древлехранилище – архив, хранилище древностей.
Дрожки – лёгкая четырёхколесная открытая двухместная повозка на рессорах для поездок по городу и окрестностям.
Дьяк – начальник и письмоводитель канцелярии разных ведомств в России до XVIII века.