Детство без Интернета
Шрифт:
Бережно расправив широкие крылья и, непонятно зачем подув в бумажный хвост, сильно запустил самолётик в воздух. Послушно взлетев высоко вверх, он удачно попал в мощный воздушный поток, который повлёк его ещё выше и дальше. Ещё целую минуту я наблюдал как тот удалялся в сторону далёкого льнокомбината, постепенно превращаясь в точку, и тихо растаял в чистой голубизне высокого неба. Ещё полчаса сидел на крыше и по-детски мечтал. Вот мы завтра, сядем на поезд и через несколько дней приедем на далёкий и северный Урал, где, как рассказывал отец, даже автомобили не ходят и не показывают телевизоры. И я пойду гулять и увижу на земле мой самолётик, прилетевший из Орши и как мне будет от этого очень приятно.
Вижаиха
(лето 1964 по декабрь 1965)
Вечером, провожаемые многочисленными друзьями, как с работы отца,
Если он не был сотрудником МВД, конец пьянки был печальный – его банально бы забрали в вытрезвитель, а потом 15 суток ареста за нецензурную ругань в общественном месте.
Мать, сгорая от стыда, метнулась в вокзальный отдел милиции, объяснила неудобную ситуацию дежурной смене и те помогли ей уговорить отца и посадить в поезд. Вот так феерически, мы отчалили с Ярославского вокзала в трёхдневное путешествие до Соликамска. А для нас с братом оно было ещё и увлекательным приключением, благо родители выкупили целое купе и мы с удовольствием расположились на верхних полках, откуда было видно всё. Отец проснулся в 10 утра, когда мы были уже далеко от Москвы. Ему было тяжело и тоскливо, да ещё и стыдно, когда мама выдала ему по полной всё, рассказав, как он безобразно себя вёл, а отец виновато молчал, лишь иной раз болезненно морщился. И почувствовав, что мать уже выдыхается в своих обвинениях, взмолился: – Люся, хватит. Я всё понял. Обещаю, что больше такого не повториться. Только дай мне немного опохмелиться и всё.
150 грамм тёплой водки отец выдул в один глоток, поморщился и снова заснул. Проснулся он через три часа и мир в семье был восстановлен. Оставшийся путь мы проделали спокойно и умиротворённо. Отец вёл себя безукоризненно, мать отмякла. А нам с братом большего и не надо было. Мы скакали по полкам – то лежали и смотрели в окно со вторых полок, то слезали вниз и там пристраивались у окна, или выходили в коридор и часами стояли, глядя на пролетающий мимо незнакомый, но ярко-манящий мир. Ну и в дороге, как это принято, часто кушали и кушали гораздо разнообразнее и вкуснее, чем дома. Отец очень хорошо заработал на новом месте, высылал деньги матери, а та их не тратила. Поэтому сейчас мы с братом с удовольствием поглощали разные колбасы, варёную курицу, яйца, сладости с чаем и разную другую аппетитную снедь, купленную на станциях. Хоть и прошло почти 60 лет, а я до сих пор помню эти три дня захватывающего путешествия. Помню, как поезд приехал в Пермь и остановился на центральном вокзале Пермь II, постояли там минут двадцать, высаживая пассажиров и поезд вдруг пошёл не вперёд, как по логике должно было быть, а поехал назад, всё больше и больше набирая ход. Даже я всполошился, глядя на запаниковавшую мать – Как же так? А отец снисходительно посмеивался над нами. Поезд стал замедлять ход, остановился и через пару минут поехал опять вперёд, но уже вокзал Пермь II, оказался не по левую руку, а по правую. Через десять минут проехали мимо второго вокзала, местного значения Пермь I и мы вышли на финишную прямую. В Соликамск приехали утром, где-то в 10 часов. Ещё через полчаса были в гостинице, сняли номер и родители стали ждать прихода багажа. Вот этих трёх сундуков, которые должны были прийти в любой момент. Отец с матерью съездили на торговую базу, которая отвечала в том числе и за снабжения Ныроба и оттуда каждый день ходило несколько машин. Договорились там с начальством, как только прибудет багаж, так сразу и место дадут на машине для нас и под вещи.
Гостиница стояла в ста метрах от небольшой речки с чистой водой и лодкой с цепью на замке и мы с братом целыми днями пропадали там. Купались в прозрачной воде с зелёными водорослями на дне, лазали по лодке. Цепь была метра два длиной и мы отталкивали лодку от берега и сидели там с братом, воображая себя морскими путешественниками.
Багаж пришёл дня через три, а на четвёртый день к гостинице подъехал ЗИЛ-157 с отцом в кабине. Быстро рассчитались, мать с Мишей сели в кабину и начался следующий этап интересного путешествия. Я сидел с отцом в кузове и с высоты, с гордостью и превосходством, поглядывал на Соликамских пацанов, шагающих по тротуарам по своим мелочным детским делам. Пусть идут, а я вот по-взрослому еду в далёкий и неизвестный Ныроб.
Погода стояла отличная, солнце, комфортная температура и наша машина бодро ехала по укатанной грунтовке, оставляя за собой большой, белесый шлейф пыли, но мы стояли на ногах прямо за кабиной, обдуваемые встречным потоком воздуха и пыль нас не касалась. И это было гораздо интереснее, чем трёхдневное путешествие в поезде, в закрытом вагоне. А тут…, ты в кузове, открыт всем ветрам и можешь крутить, вертеть своей головой во все стороны, разглядывая бегущие мимо тебя светлые сосновые боры, тёмные ёлки или глядя вперёд на бесчисленные спуски и подъёмы. Переправа на пароме через широкую Вишеру, потом сонная Чердынь с её старинными, купеческими особняками и булыжной мостовой, вторая переправа уже через Колву и вот к вечеру мы въезжаем в Ныроб. Справа, как мы заехали в посёлок потянулись многочисленный деревянные дома, а слева сплошные высокие, серого цвета заборы, сплошь и густо затянутые по верху и перед ними колючей проволокой. Я уж не говорю про многочисленные сторожевые вышки с солдатами, нависшими над заборами. Проехали метров четыреста и свернули к длинному деревянному зданию барачного типа, оказавшейся гостиницей.
Сгрузили чемоданы, сундуки, мы с братом дисциплинированно сели на скамеечку у входа, а мать с отцом скрылись внутри. Посидели немного, встали со скамейки и, пройдя чуток взад-вперёд, с интересом оглядели новое место – вполне оживлённая и широченная улица, автобусная остановка, чуть дальше гостиницы огромная, покрытая лёгкой зелёной ряской лужа, за ней виднелся забор и каменные боксы автобазы с железным арочным въездом. Это с этой стороны, а с той, продолжающие тянуться высокие серые заборы, с колючей проволокой по верху и вышками. Прошёлся ко входу гостиницы и осторожно заглянул в открытые двери и услышал обрывок разговора между дежурной по гостинице и родителями: – Комната свободная у нас имеется, можете занимать. Вот только пока матрасов нет. Но что-нибудь придумаем.
Снова вышел на улицу и увидел, как по дороге едет колонна из нескольких автомобилей. Из кузовов торчали головы солдат с автоматами, а за деревянной перегородкой, в каждой машине, виднелись матрасы, которых как раз нам и не хватало. Колонна скрылась, свернув в сторону заборов и вышек, а на улицу вышли мама с отцом и я авторитетно высказался: – Врёт, тётка… Вон только что, целых пять машин матрасов провезли… Вон туда…, – и махнул рукой в сторону высокого забора с колючей проволокой.
Отец засмеялся и потрепал меня по голове, кивнув в другую сторону: – А вон ещё матрасы идут, – по улице, вооружённые автоматчики с несколькими овчарками на поводках, вели приличную колонну людей, странно одетых в полосатую одежду. Причём интересно, одежда на них в широкую полосу поперёк тела, а вот головные уборы вдоль. Так впервые я узнал, что это заключённые «Особого режима». Особо опасные преступники.
В Ныробе мы прожили тоже дня три и всё из-за сундуков. Были бы просто чемоданы, мы бы уехали на следующий день. Но вот громоздкие сундуки создавали сложность, из-за чего отец с матерью каждый день ссорились. Ну, а мы с Мишей целыми днями, благо погода стояла отличная, пропадали на луже за гостиницей.
Но вопрос с сундуками тоже был благополучно решён. С неведомого Бубыла, с очередной точки нашего путешествия, и куда мы должны прибыть, пообещали за нашим большим багажом прислать большую лодку и мир между отцом и матерью сразу восстановился. Утром следующего дня к гостинице подъехал грузовик, в кузов которого мы снова загрузили свои вещи и двинулись на берег полноводной Колвы. Как объяснил отец, сейчас река обильно пополняется тающими снегами со склонов недалёких Уральских гор. На высоком, обрывистом берегу, куда должна была подойти лодка скопилось человек десять, тоже попутчики до Бубыла, ожидающие попутного транспорта. В этом месте Колва, с песчаными берегами, была шириной метров 80-100 и по ней густо плыли брёвна. Где-то далеко в верхах реки, заключённые заготавливали древесину, доставляли её к реке, сбрасывали в воду и она плыла до определённого места, где уже брёвна вылавливали, сбивали в плоты и гнали на буксире на бумажный комбинат Соликамска, или ещё куда.
А глядя на обильно плывущий лес теперь запаниковала мать, да и я глядел на реку со страхом – Как мы поплывём? Мы же перевернёмся буквально сразу или нас торпедируют плывущие брёвна. Занервничал и отец, с опаской глядя на наши сундуки. И наверно опять мать с отцом поругались бы, но в это время ожидавший вместе с нами народ оживился и на глади реки показалась большая, самоходная баржа, идущая вверх по течению. Когда она приблизилась, все замахали руками, закричали. Послышался ответный успокаивающий гудок и баржа величественно свернула к берегу. Присутствующие взрослые мужики помогли отцу спустить сундуки и чемоданы вниз, они же помогли всё наше добро и погрузить на баржу, которая как раз и шла куда нам и нужно было – на Бубыл.