Детство Понтия Пилата. Трудный вторник
Шрифт:
VI. Лишь для одного города на нашем пути было сделано исключение – для Вьенны. Я должен о нем упомянуть, потому что в дальнейшем он сыграет известную роль в моей судьбе. Но сперва напомню тебе, Луций, о кланах Понтиев.
Помнишь? Понтиев было четыре клана: Телесины, Гиртулеи, Неполы и Венусилы (см. Приложение I; II и далее). Так вот последние, Венусилы, хотя и не принимали активного участия в марсийской войне и самнитском восстании, однако сильно пострадали от сулланских репрессий и в результате рассеялись по белу свету. И кто-то из Венусилов осел в Нарбонской Галлии, на самой ее окраине, во Вьенне, с течением времени образовав там целую ветвь. Ветвь эта получила прозвание Капелла;
Ты знаешь, наверняка, что изгнанные из Вьенны римляне двинулись на север и при слиянии Родана с Араром основали новую колонию – Лугдун. Место было выбрано на редкость удачно как в военном, так и в торговом отношении. В Лугдун со всех сторон Империи устремились купцы и торговцы, ремесленники и промышленники, земледельцы и финансисты. Так что лет через двадцать после основания новой колонии Лугдун в хозяйственном плане ничуть не уступал Вьенне, а еще через десять лет, пожалуй, стал превосходить ее во многих отношениях.
Естественно, между городами возникло соперничество. Оно лишь усилилось после того, как в Лугдун переселились уже знакомые нам Галльские Понтии Гиртулеи. То есть ветвь Гая Гиртулея по-прежнему проживала и хозяйствовала в Массалии, в Немавзе и частично в Нарбоне, а ветвь Тита Гиртулея, до этого обитавшая в Арелате и в Аквах Секстиевых, поменяла местожительство с менее выгодного на более прибыльное. При этом они сохранили тесные связи со своими нарбонскими родственниками. И вот что получилось в итоге:
Лугдунские Понтии Гиртулеи, обосновавшись выше и раньше на главном галльском торговом пути, постепенно отобрали у вьеннских Понтиев Венусилов торговлю основными товарами: галльскими рубашками (основным одеянием рабов в Италии), кадуркским полотном, секванской соленой свининой, неметакской военной одеждой и красным сукном. Венусилы, которые к тому времени, как ты догадываешься, не только козами промышляли, пытались было составить конкуренцию и оказать сопротивление. Но нарбонский и марсельский порты контролировались Нарбонскими Гиртулеями. Так что пришлось, что называется, менять ориентацию: с южной на северную. То есть Капеллы Венусилы занялись теперь поставками товаров с морского побережья в глубь Галлии: свежей и консервированной рыбы (главным образом лососевых, барабули и зубатки), устриц, морских гребешков и мидий, а также италийских и масиллийских вин. Галлов и галльских римлян снабжали теперь Венусилы. Они по-прежнему разводили коз, скупали у аллоброгов мясо (главным образом свинину) и в последнее время завели у себя довольно приличное гончарное производство.
Лугдунские Гиртулеи и тут пытались вмешаться, перехватить и урвать в свою пользу. Так что соперничество между двумя кланами Понтиев с течением времени не только не ослабло, а, напротив, усилилось. Неприязнь возросла. Появилась даже ненависть.
Разумеется, обо всех подробностях этих межклановых отношений я выведал позже. Но тебе описал, чтобы ты сразу же мог оценить картину.
VII. Представь себе, Луций:
Главному вьеннскому Венусилу утром докладывают: «Какой-то Понтий Гиртулей желает тебя видеть. Он вооружен и на коне. А на берегу расквартирована целая конная ала, которой, этот офицер, судя по всему, командует».
Хозяин сперва удивляется, потом пугается, затем на всякий случай надевает на себя тогу и выходит к воротам. Перед ним стоит римский кавалерист в полном вооружении (мой отец), а рядом с ним женщина и подросток (мы с Лусеной). Придав своему лицу спокойное и немного надменное выражение, хозяин говорит:
«Я Гелий Понтий Венусил Капелла, римский гражданин, кваттуовир и магистрат города. А ты кто таков?»
«Я Марк, сын Публия, из клана Гиртулеев и из рода Понтиев», – отвечает отец.
«Зачем пожаловал ко мне?» – спрашивает Гелий.
«Я тут проездом, – отвечает отец. – Двигаюсь со своей турмой к рейнской армии, в распоряжение Публия Квинтилия Вара. А к тебе завернул, чтобы приветствовать тебя этим солнечным и радостным утром и пожелать здоровья и благополучия».
Лицо Гелия тут же теряет спокойствие и надменность. Гелий удивлен. Гелий растерянно восклицает:
«Я же Венусил! А ты Гиртулей. Разве тебе неизвестно, что между нашими кланами давно существует… Как бы тебя не обидеть… Клянусь Меркурием, не припомню, чтобы кто-нибудь из Гиртулеев желал мне здоровья и благополучия. Ведь все вы готовы…»
Отец не дает Гелию договорить:
«Ты не понял, почтенный Гелий Капелла. Я из ветви Пилатов. Мой отец, Публий Понтий Пилат, никогда не враждовал с Венусилами. А мой дед, Квинт Понтий Первопилат, начальник личной охраны божественного Юлия Цезаря…»
Теперь уже Гелий Понтий Капелла не дает отцу договорить. Он раскрывает ему свои объятия. Приглашает войти в дом. Кличет слуг. Велит приготовить баню, накрыть триклиний возле бассейна под деревьями. Он и конников отца приглашает пожаловать в свое имение. Всю турму велит немедленно вести в усадьбу. И лишь настойчивое сопротивление отца ограничивает число приглашенных тремя декурионами. За ними тотчас посылают на берег реки. А пока суть да дело, радостно-возбужденный хозяин рассказывает нам, что его дед, Луций Понтий Капелла, однажды сподобился принимать у себя божественного Юлия Цезаря, когда на седьмой год Галльской войны Цезарь избрал Вьенну в качестве пограничной базы и перегруппировывал здесь свою кавалерию. Цезарь несколько дней прожил у Луция Капеллы, а при Цезаре неотлучно находился – кто бы вы думали? – Квинт Понтий Пилат, то есть дед моего отца и мой прадед.
«Пилаты – не Гиртулеи!» – восклицал Гелий Капелла. И тут же поправлялся: «Нет, я хочу сказать, что среди Гиртулеев Пилаты – прекрасные люди, близкие нам родственники и гости дорогие!» И тут же снова восклицал: «Какие вы Гиртулеи! Вы – Пилаты! Прекрасные, знаменитые люди! Истинные Понтии!»
Похоже, Марк Пилат уже не рад был, что решил нанести визит этому шумному, словоохотливому и чересчур гостеприимному человеку. Отец ведь, как я понимаю, действительно только поприветствовать его хотел и тем самым продемонстрировать презрение к нарбонским и лугдунским своим родственникам. А в результате пришлось целый день провести в доме совершенно чужого ему человека: греться и прохлаждаться с ним в бане, три часа завтракать, два часа осматривать владения Гелия Капеллы и потом еще пять часов обедать-ужинать, возлежа в триклинии в обществе собственных декурионов и множества разных Венусилов, со всего города сбежавшихся поглазеть на «Гиртулея, который не Гиртулей», «прекрасного Пилата», «истинного Понтия».
Нас с Лусеной боги, однако, миловали. Поняв, в какую западню он сам угодил и нас увлек, отец упросил Гелия, чтобы нам показали город. Нам выделили носилки и многочисленную свиту.
VIII. С западного берега Родана, где среди прочих богатых вилл разместилась и вилла Гелия Капеллы, нас по понтонному мосту перенесли на восточный берег. Там, на левом холме, между двух речных потоков, расположился собственно город: форум, храм Ромы и Цезарей, бани и рынок. А на правом холме, за городской стеной, которую тогда только начали строить, – священная роща и несколько каменных и деревянных святилищ аллоброгов.