Детство Понтия Пилата. Трудный вторник
Шрифт:
А, так сказать, зрелые и владетельные германские князья, как часто бывает в подобных ситуациях, разделились на две партии. Верность Риму сохраняли из упомянутых мной Зигмер, отец Арминия, Сегест, отец Туснельды, и Флав, старший брат Арминия. К противоположной же партии – «партии патриотов», как называли ее сами германцы, или «партии заговорщиков», как называют ее римские историки, – к этой партии принадлежали сам Арминий, его дядя Ингвиомер, Сегимер, брат Сегеста, а также Сегимунд и Сезитак.
Уже этот перечень дает представление, что партия заговорщиков была намного сильнее партии верноподданных. Тем более, что Зигмер, как я говорил, почти не принимал участия в государственных делах, а Флав, брат Арминия, вовсе жил в Италии.
По сути, римскую власть среди херусков поддерживал один Сегест. Но этот Сегест, напомню, во-первых, был крайне влиятельной фигурой, во-вторых, пользовался большим доверием у римлян вообще и у Публия Квинтилия Вара – в частности; в-третьих, Арминий поставил его управлять бруктерами, а именно в земле бруктеров планировалось устроить западню и разгромить римские легионы.
Короче, Сегест, как никто другой, мешал планам Арминия…
Ты понял, мудрый Луций Сенека, куда я клоню?
(2) Совершенно верно! Арминий, который до этого даже не замечал Туснельды – а, по свидетельству некоторых, насмехался над ее воздыханиями и подшучивал над ее внешностью (она, якобы, была косоглаза, и на лице у нее было несколько больших бородавок, которые германские женщины никогда не выводят), – Арминий вдруг похищает эту красавицу и делает ее свой женой!
Тем самым, как говорится, убивает сразу двух кабанов. Во-первых, разъяренный Сегест сам отказывается от руководства бруктерами.
(3) Во-вторых, когда через некоторое время Сегест, проведав о готовящемся заговоре, является к Публию Вару и начинает обвинять Арминия, Ингвиомера и Сегимера в том, что они тайно подговаривают германцев и, судя по всему, готовят возмущение против Рима, ты, конечно, догадываешься, что отвечает ему Вар?
Правильно! Вар усмехается и говорит: «Ненавистный тебе Арминий и мой лучший друг, может быть, и заговорщик. Его дядя, давнишний гостеприимец второго трибуна Тиберия и личный знакомец принцепса Августа, – ладно, он все-таки близкий родственник Арминию, и пусть тоже станет злоумышленником. Но собственного брата своего, честного и верного Сегимера, с какой стати ты обличаешь передо мной? Ведь он не крал у тебя твоей дочери и своей племянницы? За что же ты на него злобствуешь и наводишь напраслину?»
(4) А следом за этим Сегимунд, возлюбленный сын несчастного Сегеста, повинуясь приказу Арминия, срывает с себе жреческие одежды, тайно покидает город убиев и бежит в землю бруктеров, чтобы, заняв место отца, готовить там восстание против Рима!
Но Вар об этом, разумеется, ничего не знает. Раньше он доверял Арминию и Сегесту. Теперь доверяет только Арминию.
(5) А тот, чтобы снять с себя малейшие подозрения, советует Вару: «Пусть все владетельные князья прибудут к тебе в лагерь и будут неотлучно при нас находиться».
И вот прибывают в Ализон херускские «контролеры»: от хаттов – Ингвиомер, от марсов – Сегимер, а также местные владетельные князья: хатт Арп, марс Малловенд, бруктер Вальмар. Отныне они всюду будут следовать за Варом, пока не сбегут от него в определенный момент и в заранее намеченных пунктах тщательно продуманного и детально разработанного Арминием плана.
Но я, похоже, забегаю вперед…
«Стрелы Амура»? Запомните, господа историки: когда на сцену жизни выходит ее величество Политика, разные эротики или амурчики либо испуганно прячутся в боковые проходы, либо начинают плясать под ее дудку и строить только те рожицы, которые она им предпишет.
В калдарии слишком жарко. Во фригидарии слишком холодно… Знобит меня, что ли?… Попробую выпить немного вина. По-гречески, разбавив водой… Один к трем, как ты любишь, Сенека… Нет, лучше один к четырем, как советует Геродот, «отец истории»…
XIII. Стало быть, прибыли мы в Ализон.
По дороге я, конечно же, наслушался рассказов о Германии и германцах. Но я не стану их тебе передавать. Прежде всего, потому, что они в большинстве своем почти не отличались от сведений, которые приводит божественный Юлий Цезарь в своих «Записках»: о таинственном Геркинском лесе, который тянется бесконечно, словно море-океан; об однорогом быке с видом оленя; о лосях, которые никогда не ложатся на землю, ибо потом не могут ни встать на ноги, ни даже приподняться; о зубрах – быках, которые не меньше слонов. Ни одного из описанных животных я ни разу не видел. Равно как не встречал людей с песьими головами, живущих якобы к северу от Альбиса, кровожадных рогатых кентавров, обитающих, дескать, к югу от царства Маробода, за квадами, карпами и бастарнами.
(2) Те взаправдашние германские жители, которых я встретил возле Ализона, во-первых, не имели в себе ничего сказочного, а во-вторых, по своему внешнему виду ничем почти не отличались от уже хорошо знакомых мне галлов. Разве что были еще выше ростом, еще более светлокожими и синеглазыми. И волосы свои не красили. И усов специально не отращивали. И много, очень много было среди них пронзительно рыжих людей.
(3) Знать их носила римские одеяния – по крайней мере, в присутствии Вара.
Князьки и старейшины спали в палатках римского образца. Простые же всадники срезали с деревьев ветки, стелили их на землю, ложились на них, сверху накрывшись попоной и над собой поставив коня, если шел дождь или дул сильный ветер.
(4) Они почти не ели хлеба, брезговали овощами. Зато уважали лесные орехи. Воде предпочитали козье молоко, вину – пиво, нашим римским кашам и похлебкам – жаренное на вертеле или сваренное в огромных медных котлах мясо, чаще всего – свинину.
Быстро рассмотрев и изучив германцев, я скоро потерял к ним интерес – так однообразны и примитивны были эти варвары, и столь монотонной была их повседневная жизнь. А всё мое внимание уже на второй день переключилось на римских солдат и офицеров. Ведь впервые я, что называется, окунулся в легионную жизнь.
XIV. Ближайшим к нашим квартирам было расположение первой и второй когорт Восемнадцатого легиона. Солдаты этого легиона, как я уже вспоминал, были новобранцами. И вот с утра до вечера, с коротким перерывом на полуденный завтрак, центурионы под руководством первого центуриона когорты обучали своих подопечных основам солдатского ремесла: лагерным и боевым построениям, маршевым и боевым движениям, владению дротиками и длинными копьями, щитами и мечами, рытью рвов, сооружению лагерного вала, учреждению оборонительного частокола и так далее и тому подобное.