Детство Сашки
Шрифт:
— На хлеб — вот. А это — нам. Иди, иди… И не думай жаловаться!
Ну, с Сашкой такого не было никогда. Потому что у него карманных денег не было. Вот и не звенело ничего лишнего.
Он иногда даже думал, что никакие карманные деньги и не нужны, потому что из карманов, когда бегаешь весь день, что угодно может вывалиться. Один ключ сколько раз терял! И вот даже если одна монета, копеек пятнадцать скажем, все равно может потеряться — как перед кино было — и что тогда делать? Нет, правильно, что нет у него карманных.
С
Мама иногда сама совала ему копеек десять, на булочку и стакан газировки. По семь копеек были «московские», витые, обсыпанные сахаром. И газировка с сиропом. Это для того, чтобы можно было бегать весь день по улице.
Вообще Сашка мог весь день просидеть дома. Он читать любил, а книг было много. И газет, и журналов было много. Пока все прочитаешь — день и прошел. А родители считали, что это вредно, и гнали гулять, гнали к Ваське. К Ваське — это здорово. У Васьки сарай, там верстак и доски, и можно выпиливать пистолеты пулечные и гнуть пульки и болтать обо всем. А потом бегать до ночи по улицам.
Вот тогда деньги были бы кстати. Но это только летом и не каждый день.
А зимой вовсе не надо было денег. И совать их было некуда, и перекусить или там мороженку… Да мороженое просто не продавалось зимой! Только летом приезжал на машине маленький киоск и стоял у магазина до осени. А потом его снова увозили. И зимой мороженого не было. Зимой и без него холодно потому что.
А летом, когда каникулы, и тепло, и солнечно, и здорово бегать весь день, раз уж все равно выгнали гулять или если Васька зашел…
Возле магазина на сером асфальте блеснула монета. Две копейки! Купить на них можно два стакана газировки без сиропа. Или сохранить и накопить. Еще в кино показывали, что на две копейки можно позвонить по телефону. Но здесь у них на улицах телефонов не было. Сашка пришел из магазина, выложил буханку серого и четыре копейки сдачи, а найденную двушку не показал никому, убрал поглубже в карман.
Но в кармане не поносишь — тоже выронишь, и потом другой найдет.
У Сашки была такая удобная узкая длинная коробочка от градусника. Он там в вате лежал. Градусник старый Сашка разбил, когда проверял, сколько покажет, если к батарее прислонить. Стукнул слегка — а он сразу и рассыпался. И ртуть побежала мелкими серебристыми каплями по неровному полу. Потом долго находили тонкие острые стеклышки и ма-аленькие блескучки от ртути между половицами. Купили новый, и сказали, чтобы
В коробочку легла монета. Крышка накрыла ее. А потом Сашка открыл самый нижний ящик книжного шкафа и положил коробочку на самое дно в самый дальний угол, за те книги, которые давно никто не доставал.
Через день или два, когда принес сдачу от молока, пятнашку кинул в кошелек, как всегда, а копейку опять спрятал и положил в коробку.
Он стал думать, это воровство или нет. И придумал, что никакое не воровство. Потому что деньги остаются в доме, в семье. И потому что если бы он попросил, то ему все равно бы дали. Никогда же не отказывали!
За первый месяц в коробочке накопилось пятнадцать копеек. Когда никого дома не было, Сашка достал свое богатство и разменял по-честному пятнашку из кошелька на желтую медь. Теперь в коробке опять была одна монета. Но на пятнадцать копеек можно было уже купить две булки. И еще стакан газировки. Или сходить в кино. И после кино еще оставалось бы пять копеек. Пятнадцать копеек — это уже было почти богатство. С пятнадцатью копейками, кстати, можно было уже идти играть к Ваське во двор, где за сараями всегда играли в расшибалочку.
Сашка подумал немного и не пошел. Было жалко проиграть сразу одну монету.
Но через месяц у него в коробке уже звенело сорок восемь копеек разными монетами. Ну, так получилось. Копейку он нашел, например. Что-то сохранилось от сдачи. Что-то дал папа и потом не спросил, сколько осталось…
Сашка несколько раз сходил за сараи и поиграл немного. Сначала он выиграл почти рубль, а потом проиграл сорок пять копеек — три пятнарика. И не стал больше играть, а унес выигрыш и положил его в коробку.
И потом еще немного. И еще.
И однажды он вытащил из кошелька желтый хрустящий бумажный рубль, а положил вместо него пятнарики и двацмунчики.
Теперь он, как скупой рыцарь у Пушкина, регулярно смотрел в свою коробочку, проверял, считал… Бабушка, кстати, говорила, что деньги счет любят. Он считал. Три рубля. Пять рублей. Пять рублей — такая синяя бумажка. Потом еще три рубля.
А потом он пришел с улицы, разгоряченный и веселый, и встретил в дверях холодный взгляд матери:
— Зайди в комнату.
В комнате родители сели на диван и стали смотреть на Сашку. А Сашка стоял и смотрел на свою коробочку, раскрытую на столе.
— Откуда это?
— Нашел…
— Не ври родителям!
— Ну, не все нашел… Что-то от сдачи. Вот папа давал…
— Я тебе не рубли давал.
— А это накопилось просто.
— Зачем тебе деньги?
Вот это был вопрос! Зачем мальчишке деньги! Ха! Зачем? Да чтобы друзьям купить по булке и газировку сладкую в бутылке, чтобы бензин для зажигалок купить в универмаге или пистонов побольше, чтобы пистолет новый, чтобы книжку, какую захочешь и сам выберешь, чтобы…