Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других "отклонений"

Гилинский Яков Ильич

Далее, мы попытаемся изложить наши представления о генезисе девиантности (гл. 6). При этом следует постоянно иметь в виду некоторую двусмысленность, «шизофреничность» объяснения девиантности. С одной стороны, рассматривая ее как социальную конструкцию, мы должны искать объяснение ее существования в деятельности властей, режима, законодателя, общества, общины по конструированию различных проявлений девиантности: «преступность», «наркотизм», «пьянство», «проституция» (например, так называемая «храмовая проституция» – вовсе не проституция в сегодняшнем понимании, ибо отсутствует признак корысти), «коррупция» и др. С другой стороны, пока и поскольку

за этой относительно искусственной конструкцией скрываются реальные виды человеческой жизнедеятельности, возможно выявление факторов, условий, обстоятельств, при которых эти виды деятельности будут проявляться с большей или меньшей вероятностью, в большем или меньшем объеме.

Поскольку большинство исследователей в прошлом искренне надеялись найти причины преступности, пьянства, проституции, наркотизма и т. п. как реально существующих феноменов, постольку вся (или почти вся) история социологии девиантности и криминологии есть история попыток установления объективных «причин» искусственного социального конструкта.

Глава 4. История девиантологической мысли

§ 1. Зарождение девиантологических идей

Что было, то и будет;

и что делалось, то и будет делаться,

и нет ничего нового под солнцем.

Екклесиаст

Хотя социология девиантности как наука сформировалась лишь в XIX – XX вв., однако разнообразные взгляды относительно различных форм девиантного поведения существовали с того далекого времени, когда общество стало различать и выделять из всех видов человеческой жизнедеятельности те, которые наносят ущерб людям, обществу, государству.

«Никогда в этом мире ненависть не прекращается ненавистью, но отсутствием ненависти прекращается она... И не было, и не будет, и теперь нет человека, который достоин только порицаний или только похвалы... Нельзя ударить брахмана, но и брахман пусть не изливает свой гнев на обидчика. Позор тому, кто ударил брахмана, и еще больший позор излившему гнев на обидчика»*, утверждается в «Дхаммападе» (Индия, III в. до н. э.). Мысли, полезные и в наши дни. Вообще буддизм утверждает терпимость, всепрощение, ненасилие. «Он не благороден, если совершает насилие над живыми существами. Его называют благородным, если он не совершает насилия ни над одним живым существом»**.

* Антология мировой философии. М., 1969. Т. 1. Ч. 1. С. 129, 132, 133.

** Там же. С. 132.

А вот рассуждения Мо-цзы (Китай, 480-400 гг. до н. э.) по поводу «экономических причин» девиантности: «Причина в том, хороший год или плохой. Если год урожайный, то люди становятся отзывчивыми и добрыми. Если же год неурожайный, то люди становятся черствыми и злыми»*. Он же о позитивных и негативных санкциях: «Кто делает добро, того следует прославлять; кто делает зло, того необходимо карать»**.

* Там же. С. 203.

** Там же. С. 204.

Кто бы мог подумать, что суть известной американской пословицы «Того, кто украл буханку хлеба, сажают в тюрьму; того, кто украл железную дорогу, – избирают в Сенат»

была высказана иными словами еще Чжуан-цзы (Китай, 369-286 гг. до н.э.): «Того, кто крадет крючок с пояса, казнят, а тот, кто крадет царство, становится правителем». Его же рассуждение о двойственной роли, «балансе» девиаций – позитивных и негативных: «Если мудрецы не умрут, то большие разбойники не исчезнут»*. Чжуан-цзы выступает против ханжеского лицемерия слишком «правильных» людей: «Кто чрезмерно нравственен, тот затемняет природу вещей, дабы сделаться таким знаменитым... В настоящее время трупы осужденных по различным причинам на смерть лежат наваленными друг на друга, а закованные в кандалы толкают один другого на дорогах. Куда ни посмотришь – всюду можно видеть приговоренных к различным наказаниям. А конфуцианцы и последователи Мо Ди почтительно ходят на цыпочках, пробираясь среди толп заключенных с колодками на шее. О! Сколь велико их бесстыдство и криводушие»**.

* Там же. С. 214.

** Там же. С. 212, 214.

Киники, будучи сами «девиантами», отрицающими многие моральные нормы своего времени, вскрывающими лицемерие, глупость, ханжество современников, с присущим им цинизмом откликались на «девиантные» ситуации. Так, основоположник кинизма Антисфен, увидев прелюбодея, спасавшегося бегством от неминуемой расправы, заметил: «Несчастный! Какой опасности ты мог бы избежать всего за один обол»*. Напомним, что один обол – входная плата в публичный дом, установленная Солоном.

* Антология кинизма. Фрагменты сочинений кинических мыслителей. М., 1984. С 54

Подчеркивая относительность людских привычек, другой известный киник Диоген, говорил: «Если кто-нибудь будет расхаживать по улицам и указывать на все средним пальцем, то подумают, что он сошел с ума, а если – указательным, то нет»*. Диоген не обошел и уже упоминавшуюся тему «хлеба и железной дороги». Увидев, как жрецы ведут мальчишку, укравшего чашу из храма, он воскликнул: «Крупные воры погоняют мелкого!»**.

* Там же. С. 65.

** Там же. С. 69.

Одним из первых философов-энциклопедистов был Аристотель, оставивший после себя систему знаний, накопленных человечеством и развитых самим Аристотелем. В его огромном творческом наследии мы находим мысли, интересные и в девиантологическом отношении. Одно из принципиальных положений: «Люди ведут такой образ жизни, какой их заставляет вести нужда»*.

* Аристотель. Сочинения. М., 1983. Т. 4. С. 389.

Аристотель понимал, что «люди вступают в распри не только вследствие имущественного неравенства, но и вследствие неравенства в получаемых почестях... Люди поступают несправедливо по отношению друг к другу не только ради предметов первой необходимости, ... но также и потому, что они хотят жить в радости и удовлетворять свои желания... Величайшие преступления совершаются из-за стремления к избытку, а не к предметам первой необходимости»*. Таким образом, в частности, неосновательны надежды на «имущественное равенство» как панацею от преступности. Мы еще вернемся к этой проблеме в гл. 6. Видя одну из причин преступлений и других негативных девиаций в испорченных привычках и вкусах людей, а также в страстях, затмевающих разум, Аристотель придавал большое значение семейному воспитанию – основе добродетельного поведения.