«Девианты»
Шрифт:
— Нет-нет, Свет, я не это имел в виду, — стушевался Кудряшов. Уж в чем он никак не мог заподозрить Серову, так это в рассеянности и расхлябанности.
— Я предприняла все меры, чтобы сохранить текст в тайне. Открыла его прямо в почте, прямо там и прочитала. Никуда не сохраняла. Может, это ты куда-нибудь его сохранил? Или распечатал да на столе оставил? Думай, Петька, думай…
— Нет, Свет, я тоже, как и ты, прочитал его прямо в почте. Мало того, я потом это письмо вообще убил.
— А из корзины удалил?
— Ну, теперь уж ты меня задеть
— Короче, некто порылся или в моем, или в Янином компе, так? В твоем, как я понимаю, чисто.
— Ну, значит, так, — согласился Олег. — Но не забывай, что Светлов и сам мог сыграть с нами злую шутку. Не хочется грешить на своих.
…Через час, когда Серова и Кудряшов умело погасили первую волну гнева Яблонской, вся троица засела в ее кабинете обсудить создавшуюся ситуацию.
— Первым делом давайте решим, чем мы заменим разворот Светлова, — подала Серова здравую мысль. — Время поджимает.
— Чем-чем? Колчинским многоженцем! Пусть радуется, все по ее вышло! — выпалила Яблонская.
— Да нет многоженца. Не сдала она его.
— Как не сдала?! Должна была еще в пятницу утром отписать!
— Должна была, но не отписала. Сначала Кузьмин на труп ее отправил, потом пожар на мясокомбинате приключился, вечером же она ни с того, ни с сего истерить начала. А в понедельник увидела, что мы ее не теребим, и решила, что текст с «толстушки» слетает. Ну, и не стала спешить.
— В общем, так, Свет, — отчеканила Яблонская. — Мне надоели капризы Колчиной. Пиши докладную, я ее так штрафану — мало не покажется. И если через час, максимум через два текста не будет, может собирать манатки и проваливать из «Девиантных»!
В корреспондентской царило оживление. У журналистов был вынужденный простой — вот уже больше часа, как все редактора заседали у Яблонской, так и не раздав никаких заданий. Вопилов же, хоть номинально и считался редактором отдела новостей, на оперативки к Яблонской вхож не был. Поэтому сейчас он вместе с коллегами весело строил версии на тему, почему это Кудряшов с Серовой битый час торчат у Яны.
— Я думаю, наш Олежек, наконец-то, решил показать себя настоящим мужиком и… — последние слова Вопилова потонули в хохоте Филатова и Кузьмина.
Тут в комнату вошел Ростунов со свежим номерам «Помела» и торжествующе шмякнул его на стол.
— Все, хорош гнать пургу, — покровительственно объявил он. — Ясен пень, почему Яблонская рвет и мечет. «Помело» сделало нас по полной программе!
— А что там? Что там? — все сгрудились вокруг газеты.
— Байкальский отшельник из Эмска! Первая полоса! — высокомерно бросил Ростунов.
— И что? — Лехины слова почему-то сильно задели Колчину. — Подумаешь, отшельник. Чушь собачья.
— Перелистните пару страничек да полюбуйтесь, чьих кистей работа, — заговорщически подмигнул Ростунов.
— Офигеть! Роман Светлов! — с обескураженной миной объявил Вопилов.
— Какая радость — мой друг Роман Светлов вернулся в родные пенаты! — восторженно вскричала Крикуненко. — Сегодня же позвоню
— Да вы же его даже не читали, Анжелика Серафимовна, — бросила ей Корикова. — А уже поете дифирамбы.
— У вас есть Ромкин телефон? — подскочил к Крикуненко Кузьмин. — Дайте мне, я ему сто рублей уже четыре года отдать не могу…
Но Анжелика властно выбросила вперед руку:
— Мой друг Роман Светлов не уполномочивал меня раздавать номер его телефона всем, кому ни попадя.
— Ну хорошо, — рассмеялся Кузьмин. — Может, вы тогда передадите ему мой стольник?
— Дайте мне подумать, будет ли это этично с моей стороны, — важно заявила Крикуненко. — Впрочем, почему бы и нет? Извольте, я окажу вам эту любезность. Но на будущее знайте: тянуть с отдачей долга четыре года — это не комильфо.
Всеобщее возбуждение достигло предела, как вдруг в корреспондентскую вошла Серова.
— Свет, что там? Что случилось? — обратилось к ней сразу несколько человек.
— Да ничего, рабочий момент, — она улыбнулась всем и лично каждому. — Обсуждали концепцию новых рубрик. Яна Яковлевна высказала потрясающие идеи. Скоро все узнаете. Юль, что у тебя с инвалидом-многоженцем?
— Ну как? — растерялась Колчина. — Почти готов, но еще надо кое-что дописать, потом перечитать, некоторые куски поменять местами…
— Ясно, — вздохнула Светлана. — В общем, самое раннее, когда ты его сдашь — это через два часа.
— Я постараюсь пораньше! Так он пойдет в номер, что ли?
— А ты не знала разве? Тебе еще в прошлую среду Яна Яковлевна об этом сказала. А ты не сдала текст ни в четверг, ни в пятницу, ни в понедельник.
— Но я думала… — залепетала Колчина и, собравшись с духом, выдала: — Я думала, что мой текст сняли с номера.
— С чего это ты взяла? — прищурилась Серова. — Разве тебе об этом сказал кто-то из редакторов? Юль, скажи честно, почему ты вдруг бросила писать текст? Я же помню, в каком воодушевлении ты была в четверг. Что же случилось к пятнице?
— Ой, я не знаю, не помню, — забормотала Колчина. — Да ничего не случилось. Просто у меня голова разболелась, меня тут продуло…
— Я пока кое-как отмазала тебя перед Яблонской, но если текста не будет через три часа — тут уж и я не смогу тебе помочь. Иди, пиши в темпе и выкинь всю эту дурь из головы. Никто и не думал снимать твой материал с номера.
— Спасибо, Свет, бегу, — благодарно прошептала Колчина и бросилась к компьютеру.
За полчаса до обеденного перерыва Серовой пришла СМС-ка от Яблонской: «Поехали обедать в город. Олег зовет в „Фортецию“». И хотя Света предпочитала не отвлекаться от работы и перекусывать прямо на рабочем месте, отказаться от приглашения начальницы было невозможно. Тем более, она понимала, что этот внеплановый выезд — просто благовидный предлог, чтобы без посторонних ушей обсудить сложившуюся ситуацию.