Девичьи сны (сборник)
Шрифт:
– Сегодня мама придет поздно, – сказал Олег, – можно не торопиться.
Он был ласков и мил в тот вечер.
– Ты моя хорошая, – говорил, лаская меня. – Я привезу из Индии самоцветы, и мы заживем хорошо…
Вдруг Олег увидел, что я плачу.
– Олечка, да что ты? – Он прижал меня и целовал, целовал. – Всего-то на две недели улетаю, – твердил он.
Но он не вернулся – ни через две недели, ни через два месяца.
2
В Москве было по-мартовски слякотно, минус один, мокрый снег. А тут – пальмы вдоль улицы, в газонах – кустарник, утыканный крупными красными цветами, и солнце с синего андалузского неба припекает по-летнему. Не спеша идут по калье Кармен праздные туристы, многие в майках и шортах. Сидят за уличными столиками бесчисленных баров, попивают пиво, кофе, оранжад. В переулках справа синеет море.
– Только в кино, – говорит Ольга, восторженно глядя по сторонам. – Только в кино бывает такая жизнь. Правда?
Джамиль кивает. Да, только в кино, где ж еще? Не очень хотелось уезжать из Москвы, полно дел у него, но Ольга настояла: поедем, Джаник, поедем в свадебное путешествие, полетим в Испанию. Тут никогда не кончится зима, а там – солнце и пальмы. Вот они и прилетели в Малагу, а оттуда приехали сюда, на Costa del Sol, Берег солнца.
Плещется вокруг пестрая, многоязычная, неправдоподобная жизнь.
– Жарко! – Ольга снимает жакет. Теперь она, в вишневой блузке без рукавов и серых обтягивающих брючках, больше соответствует здешнему пейзажу. – Ты тоже можешь снять пиджак. Ой, Джаник, зайдем сюда!
Они входят в небольшой магазин, тут полутемно, но ярко освещены витринки с часами, кольцами, браслетами. Черноусый коротышка ювелир подходит с улыбкой, интересуется по-английски: что угодно господам? О, сеньора говорит по-испански! Bueno! Итак?.. Да, это часы японской фирмы – Сейко. Сеньор делает правильный выбор. Сеньор не говорит по-испански. Но он весьма осмотрителен, ни одни часы не обходит вниманием. Да, всё же эти Сейко – лучше всех. И как хорошо смотрится золото на белой руке Ольги. Но триста долларов – очень дорого. Джамиль согласен на 250. В конце концов стороны останавливаются на двухстах восьмидесяти.
– Спасибо, Джаник. – Ольга сияет. – Не слабо! Ой, знаешь, что он сказал? Что у тебя красивая жена!
– А то я не знаю, – ворчит Джамиль, аккуратно отсчитывая купюры. – Скажи ему, пусть сдачу даст песетами. Сегодня курс сто двадцать шесть за доллар – значит будет…
Он мгновенно сосчитал. Коротышка ювелир тоже доволен, он предлагает хорошим покупателям выпить по рюмке красного вина.
– Да не хочу я пить с этим донжуаном.
Джамиль берет за руку смеющуюся Ольгу и выводит на улицу. Не спеша идут они дальше по калье Кармен, и встречные международные мужчины поглядывают на Ольгу. Она и верно хороша собой – только в Черемушках можно встретить таких сероглазых Афродит с небрежно заброшенной за спину волной русых волос, с таким победным очерком крупных коралловых губ, с такой классически правильной грудью. Рядом с ней неплохо смотрится и Джамиль – солидный, склонный к полноте мужчина с широким лицом, обрамленным черными бакенбардами. В его густой шевелюре заметна седая прядь.
Март месяц на дворе, а жарко, будто летом. Ну да, Берег солнца же. Но пиджак-букле Джамиль не снимает. Может, он находит неприличным расхаживать в водолазке? Хотя водолазка у него хорошая, тоненькая, вишневого цвета.
Возле фруттории, выставившей на наклонных ящик все фрукты, какие есть на свете, они останавливаются. Обсуждают, что купить – груши или клубнику?
– Купим и то и другое, – предлагает Ольга.
И тут проходящий мимо парень, очень худой и высокий, в красной майке и пестрых шортах, услышав русскую речь, вскидывает на них изумленный взгляд.
– Holla, Оля! – восклицает он, смеясь, и делает движение, чтобы обнять ее, но Ольга, слегка отступив, протягивает ему руку.
– Здравствуй, Олег. – Она тоже очень удивлена. Надо же, где встретились, на Costa del Sol! – Что ты тут делаешь?
– А что всегда, – следует беспечный ответ, – смотрю, как люди живут.
Олег трясет руку улыбающемуся Джамилю.
– Поздравляю, Джан! Знаю, что вы поженились, мама мне написала, когда я еще в Индии был.
– Да, твоя мама звонила однажды, – говорит Ольга, – но я уже там не жила. Ей моя сестра сказала.
– А где вы живете? Там же, на Двадцати шести Комиссарах?
– Пока еще там, – говорит Джамиль, – но в мае переедем в новую квартиру. Олег, как ты тут очутился?
– Долгая история! Я писал тебе, Оля. Но ты не ответила.
– Я ничего в твоей открытке не поняла. Вид какого-то собора с мощами, какого-то святого…
Олег улыбается:
– Хочешь посмотреть на пейзаж Гоа? Взгляни на мои «бермуды».
На его шортах изображен многоцветный город – церкви, пальмы, башни. Да и сам Олег, можно сказать, под стать своим экзотическим штанам – очень загорелый, в выцветшей майке, в видавших виды кроссовках.
– Тут за углом, – говорит он, – бар с видом на Медитерраниа, давайте посидим, ребята. Кофе попьем.
Они усаживаются за столик на улице, спускающейся к морю. Молоденький официант приносит на подносе кофейник, молочник, чашки. И начинается неожиданное кофепитие в городке Торремолиносе, уютно прильнувшем к Средиземному морю между Малагой и Гибралтаром. Оно, море, синеет внизу, как бы взятое в рамку угловых домов. По нему скользят две белые яхты, нет, не парусные, и ветер – легкий утренний бриз – доносит деловитый разговор их моторов.
– Какие красивые, – говорит Ольга. – Интересно – куда плывут?
– Корабли плывут будто в Индию, – говорит Олег, поднимая от чашки облупленный под солнцем юга красноватый нос.
– Ну и что твоя Индия? Много накупил самоцветов?
– Самоцветов там полно, но все не укупишь. Если хотите знать, главное чудо Индии – это Гоа.
И Олег, закурив сигарету, рассказывает, как они с Чотто прилетели в Бомбей, а там ничего интересного, огромный современный город, страшно шумный, а, между прочим, был когда-то поселением, захваченным в шестнадцатом веке португальцами, а в семнадцатом – подаренным Англии в качестве приданого португальской принцессы, которую отдали замуж за английского короля Карла II…
– Очень интересно, Олег, – говорит Ольга, – но ведь ты не из-за этой принцессы застрял в Индии?
– Я застрял из-за маратхов.
– Это еще кто такие?
– А-а, вот послушайте, ребята. Недалеко от Бомбея – город Пуна. Приезжаю туда с Чотто и узнаю, что эта Пуна, где пальмы на каждом шагу, была когда-то столицей государства маратхов. Слышали про такое?
– Никогда не слышал, – говорит Джамиль.
– Вот и я… Маратхи – они, конечно, индуисты, но язык у них свой, и история тоже. В семнадцатом и восемнадцатом веках воевали с мусульманской империей Великих Моголов. Они и сейчас не растворились в Индии, у них литература своя.