Девичий паровозик
Шрифт:
– Значит, вся эта шумиха, что бы поднять тиражи газет?
– Ну не совсем. Иначе бы я не ехал на оружейный завод.
– Срочное дело?
– Командировка. Надо помочь. Секретное производство.
– Это тайна.
– Государственная. Российской империи.
– Вот видите как! – Она посмотрела на меня чуть восторженно.– Значит, вам доверяют. А мне ничего нельзя поведать. Я болтушка.
Маша встала, подошла к окну и долго молчала. Показались низкие черные строения.
– Какая-то станция?
– Это
– Давайте закажем чай. – Вдруг, предложила она, не оборачиваясь. – У меня есть прекрасное варенье. Наша бабушка Агафья в вишневое варенье добавляет, абрикосовые косточки, липовый цвет. Она его не кипятит, а только долго томит в русской печке.
– Хорошо. Будем пить чай. Будем пить и разговаривать.
– Нет! Просто пить.
– Как скажете
Я сходил, сделал заказ. Проводник, лукавый дядька, разглаживая, мягкие рыжие усы, занес нам спустя минуту, два кованных вороненых подстаканника. В них простые стаканы из зеленоватого стекла и жидкий чай. Отдельно он держал посеребренный поднос со сдобой.
– Пышка, слойка. Сдобные калачи. Крендель. Плетенка. Все из Филипповской булочной, господа на выбор если желаете. – Протараторил он как пулемет заученную фразу.
– Неужели! Прямо оттуда?
– Обижаете. Настоящие парижские рецепты от придворного пекаря Филиппова. Не «сумневайтесь».
Я отложил всех наименований по одной штучке и сразу расплатился за все. Старик ушел очень довольный, подкручивая вверх усы.
– Вы совершенно зря потратились, – сказала Маша, – мне есть на ночь, думаю, совсем не стоит.
– Все нормально, может, только нужно будет чай повторить. А как вы смотрите на бутылочку Белого Сурожа из Массандры.
– Нет что вы! Это точно ни к чему.
– Я принесу, и решим.
Я сходил за бутылкой и дополнительно взял стаканы у проводника. Она смотрела во все глаза и качала головой.
– Оставьте. Вы такой молодой. Будет у вас еще повод и друзья с кем ее распечатать.
– Оружейный завод? Что Вы говорите! Я часто там бываю по делам. Поверьте скукота полная. Если вы мне составите кампанию, я был бы вам очень признателен.
– Все-таки вы напрасно это затеяли, и чай стынет.
– А мы и то и другое будем по очереди.
– Какой вы право! Так меня еще и уговорите.
– Конечно. Мне побольше, а вы давайте пригубите маленько.
– Ну, хорошо. За знакомство.
– А вы знаете, Маша, откуда это вино получило название. Что означает «Сурож»?
– Нет. Никаких мыслей
– Это древнерусское название города Судак. Видите, какое оно золотистое? А аромат? Ничего не напоминает?
– Что-то знакомое. Медовое или яблочное.
– Токайское не напоминает?
– Точно! Вы сказали, и я сразу вспомнила.
– А вообще его
Я рассказал ей, как мне довелось быть в Судаке. Про развалины Генуэзской крепости, глиняные водопроводы в горах, обычаи крымских татар. Она была очень хорошим слушателем. Кивала в такт мои словам, ресницы ее дрожали, на лице ясно читалась заинтересованность и неподдельный интерес.
– Слушайте! Мы так и допьем ваш Кокур Михаил! – Сказала она весело, и в глазах ее блеснули озорные огоньки.
– Это будет чудесно.
– Я же совсем не хотела, но вино правда, отменное.
– Расскажите о себе немножко.
– Вы считаете, это удобно?
– Ну, не знаювам решать
– Да! Да, конечно. А что рассказать?
– А вы можете быть откровенной?
– С близкими, родными наверно
– А мне казалось, что тем людям, которые точно больше не встретятся в вашей жизни можно рассказать и гораздо больше. Они не опасные. Никогда вашу откровенность не используют против вас, никому больше ни о чем не поведают, во всяком случае, вашим знакомым.
– Хм! Конечно.
– Вы мне, я вам. Такая игра.
– Даже не знаю, что вам сказать. Спрашивайте.
– Начнем с главного. Вы когда-нибудь любили?
– Mon dieu! Миша. Как вы прямо и в лоб. – Промолвила она смутившись.
– Извините. Вырвалось.
Она испытывающе посмотрела на меня.
– Нет, – она помолчала, – Конечно, нет! Ну, как можно. Об этом я не буду вам рассказывать. Все-таки вы мужчина.
– В том то и прелесть. Мы как бы поглядим на себя с позиции противоположного пола.
– Миша! Миша! Вы настойчивый молодой человек, а я слабая женщина. И все это так заманчиво.
– Решайтесь.
– Господи! Я работаю учительницей в церковно-приходской школе для девушек Новодевичьего Монастыря. У меня малолетняя дочка, недавно отняла от груди, сейчас сидит с няней. Кто бы знал, на что вы меня толкаете.
– Вы считаете поговорить о любви это недостойное занятие
– Par le chemin de Micha. тут речь не об этом.
– Ну, ваши ученицы из церковно-приходской школы не увидят и не узнают, что с того.
– А муж?
– А муж и тем более.
– Мы с вами как заговорщики разговариваем.
– Давайте тогда шепотом, – пошутил я, снижая голос.
– И все-таки нет, мой дорогой Миша. Понимаю все умом. А вот душа противится.
– Потому что ничего не было. Я уверен, вас отдали замуж без любви.
– Без любви, без любви. Вы же ничего не знаете мой дорогой. Если бы только можно было все изменить. Нет что уж там. Лучше не начинать этот разговор вовсе.
Она замолчала в волнении, подошла к проему купе, приоткрыла дверь и тут же плотно захлопнула, очевидно, убедившись, что никто не подслушивает.