В наш фонтан набросали ценнейших денег,потускневшие статуи все зазолотились,парковый ильм стучит в небесные окнаи люди вокруг надевают более яркие маски,но у дымки под липамивсё еще чудесное лицо твоеи у вечернего одиночества всё ещелицо твое злое.Аманда Айзпуриете
«любой из дней. сидела в снегу…»
любой из дней. сидела в снегу.как кожа. как тестокрючит пальцы. солнце затекло.женщины. одна. дветри-четыре.мороз.одна. дветри.
четыре.обещания. низко пали.молочные. не брошенные.час близится. петух начеку.женщины. без. мужчин.пара глаз. с молотка.три вселенных.четыре вечера.дождь. последнее слово.первый корень. росток. побег.женщины в снегу.раз. едва. три.Инта Кампара
«снаружи ультрамарин…»
снаружи ультрамаринесли включить электричестворябь приглушенных сигналовпохоже каждый уикенд снегсумерки час за часомпроявят мои черты квазимодоживу как играю в пряткиибо смерть это обнаженностьв окне нагота зариразбуженные лавинымы их изнанкацелуй меня своим рыбьим ртомкрой крылами ветряных мельницАндра Манфелде
«все стало иным с того дня…»
все стало иным с того днякогда мы стерли своими руками все образы и облики мирасделавшись больше нежели сильнее нежели просто лица руки и плечинаши дыхания тончайшими линиями лепят в воздухе вечера наново –величественных и благородных птиц их крылья над нами их голоса – южный ветериспанку, танцующую пламя ее зеркала – наши глазаглубокий и нежный мех леса готовый встретить наши телаМайра Асаре
«когда я вышла на улицу…»
когда я вышла на улицуподняв руку в весенней ночизвякнув сантимамии перетерев с шоферомединственное местоосталось возле женщинодетых в красноеу одной на руках ребеноку другой кольцо и бутылка пивану а третья опустила рукимы вместе летим над каналомнад дрожащими реями кораблейчьи бока изъедены ржойа якоря на вечном приколезатем мост делает сальтозаходится плачем ребенокянтарный колос выплескиваетсяна резиновый коврикмолочные рекикисельные берега«не плачь» говорит первая бордоваяи той второй алой вытирает щеку«что тушь моя превратилась в маску?разве я не буду больше прекрасна?»плоть под одеждой алела// и снова зашелся ребенок«перестань»первая звучит туннельным ветром от близости поездатоном сильным как ведро бьющее в сруб колодцаточно так брюква перекатывается в тележке«вот здесь остановите»странно расплылся светможет быть от прожекторова может быть от луныили от этих воскресших чреватых трещинами на каждом саженце и побегезамечаюлица обеих темны и краснымы трое неотличимы во тьмеАндра Манфелде
«Чернилами зелеными весны…»
Чернилами зелеными весныя подпишусь под тающей зимой.Роскошный тлен мой:от четверки вьюг – к четверке стен иклавишам
бездомным, ты до самойсмерти и от кончиков ногтей служил им,чтобы я шла, как звукоряд, к вершинамтвоей тропой, где и дышать-то нечем,где наших жизней вечный непокой.Чернилами зелеными весныя подпишусь под нашей встречей. Нечеммне доказать, что подписи верны.Аманда Айзпуриете
«Будильник тикает и Бог смеется…»
Будильник тикает и Бог смеетсятому, что мы зовем его часами. – Черт возьми, – Он говорит, –в пыли, виниловых осколках,в том, что чай остыл, что снег растаял,что реки обмелели, виденход часов, какна ладониожог.Майра Асаре
«май…»
майнеискоренимая воскресная гонка ближе к вечеру, напути в город. солнце слепит глаза, дабезжалостный блеск асфальта. чувствуешь скорость, дана море были лебеди. гарь, безветриесосед сжигал палый листбремя зимы не воспламенялось. горя долго и тяжело,саднилобрачные ритуалы термитов, да, металлический блеск незабудокнеобъятность небес, даРута Межавилка
В незнакомом раю
как тебя искала я в незнакомом раюдаже там словно в снах моих ты ко мне спинойкак всегда не найти ботинокне выбрать рубашки пожалуйста не надевай ничего клетчатого не носи чужоготам в риге с талмудом хемингуэя в подоле долго сидела в кругу роз у памятника свободы один мальчик пил рядом какао-синтетик одна девочка так спешила очевидно была пьяна один ударник играл на маримбе и щурил глаза как будто наблюдал воздушных гимнастовно по вогнутым мостовым у памятника свободыникто-никто не шел твоей походкойтут мне стало страшно –живи мы совсем в ином местепод всеми этими цитрусовыми с тарелками полными мидий среди морских гребешков и летучих рыб – в жгучей анри-матиссовой синеве и в лимонно-желтых каютах его акварельных яхткак бы я тебя там нашла как могла бы знатьправда ли, что у нас здесь один лишь парк один памятниксвободыодна жизньИнгмара Балоде
«душевное тепло выцыганенное у ветрениц…»
душевное тепло выцыганенное у ветреницстраждут сирые духом выпевают тоскливокак далеко бы могло быть отсюда до моря?и кто позабыл отогнать лошадей –так в небесах и пасутся серые и спокойные серые и спокойныелучатся подземные жилы корни и сочлененьясложим ладошки молясьоробеловеруя в то, что нас услышатнадеясь на то, что насне увидятМайра Асаре
«Я остановилась в гостинице, где комната пахла одеколоном…»
Я остановилась в гостинице, где комната пахла одеколоном.Под окном танцевали поляки под песню с украинским ароматом.Неделю назад на львовских улицах один маленький песспасся от большой воды, мне хотелось написать тебе об этом.После по высохшему небу шарила молния.Ветер лакал во дворе песок из воронок.В чужом сне рассказывала тебе, почему все застыло,большой бульвар просочился в окно и застрял на кухне.Пальцы, чего бы они ни касались, притрагиваются к седым волосам.Несколько необнаруженных мест, пейзаж лицевых мускул. Снаружи: треск, копоть,мальчишка на набережной возвращает нам синий зонт – что-то там прятал,что-то открыть собирался.Ингмара Балоде