Дэвид Баркли - "Эсхил"
Шрифт:
– Они, конечно, будут ворчать, когда тебе придется выделить отдельную каюту, а в остальном они абсолютно верны.
– Замечательно.
– Не пора ли представить меня пассажирам?
Позади них стоял Доминик Камински, рядом с ним была его жена Магдалена и его дочери - Люсия и София. Позади них стояли сержант Айхман и агент Гестапо Борис Зайлер. Харальд представил их всех по очереди.
– Значит, речь шла о вас, - сказал Генрих, глядя на Доминика.
– Полагаю, вас мы и ждем. Вам уже сообщили,
– Нет, - выдавил из себя Доминик.
Генрих рассмеялся.
– Примерно, в ад. Мы отправляемся, практически, на край планеты, друг мой. Мы покажем вам такое, от чего самые крепкие мужчины плачут, а слабаки сходят с ума. О, да. Вы увидите огонь, ужас и самых чудовищных тварей, каких только способно породить море, - он вскинул руки и несколько матросов засмеялись.
– Они встречали на своем пути Кракена и многоголовую Гидру и, прежде, чем пристать к берегу, они разорвали их плоть и переломали им все кости! Перед вами убийцы чудовищ, мой дорогой друг, и за время пути вы не раз прольете слёзы и будете молить высадить вас на ближайшем берегу! Так, ведь, парни?
– обратился он к матросам.
– Так!
– радостно ответили те.
– Генрих, прошу тебя, - произнес Харальд.
Тот смотрел на него совершенно невинным взглядом.
– Я требую, чтобы нам сообщили, куда мы направляемся.
Харальд повернулся и увидел вышедшую из-за спины вооруженного солдата Мэгги.
– Это не...
– начал он.
– На юг, госпожа, - вмешался Генрих.
– Мы простые рыболовы и те воды - наши охотничьи угодья. Нам заплатили за то, чтобы мы доставили вас к одному из выбранных господином Дитрихом причалов.
– Это не мой выбор, а моего руководства, - заметил Харальд.
– С нами дети, - сказала Магдалена.
– Вы не можете везти детей на таком судне.
– Простите, мадам, - возразил Генрих.
– Но выбора ни у меня, ни у вас нет.
– У вас был выбор!
– Даже если бы я отказался, они нашли бы кого-нибудь ещё, - произнес Генрих.
– С нами вы будете в безопасности. Мы не собираемся охотиться во время этого путешествия.
– Вы не можете вывезти нас из страны! Мы не видели полиции! Это противозаконно!
Генрих рыгнул.
– Закон здесь не действует. А теперь, кто из вас поднимется на борт?
– Все, кроме рядового Гантте, - сказал Харальд, указывая на целящегося в Доминика солдата.
Генрих посчитал количество людей и вздохнул.
– Нет, так не пойдет. Нам сказали, что будет только 6 человек.
– Уверен, ты для всех найдешь местечко. Если что, кто-нибудь может ночевать в рубке.
– Ты не понял, - сказал Генрих и положил руку на грудь Харальду.
– Вес судна и запасы продовольствия рассчитаны только на 7 пассажиров. Один уже на борту, осталось 6. Всё чётко.
–
– С этим пассажиром я договорился ещё вчера, а с вами сегодня. Вот так.
Харальд наклонился вперед и прошептал ему на ухо:
– А если мы доплатим тебе пять сотен сверху?
– Не неси херни, - сказал ему Генрих.
– Ты не можешь гарантировать оплаты, а если бы и мог, я бы не согласился. Вопрос в безопасности. Рацион придется сократить. Кому, как не тебе, это знать, - он посмотрел на остальных.
– Ну, кто остается?
– У нас с сержантом Айхманом приказ сопровождать лейтенанта, - сказал Зайлер.
– Пусть решают они.
Все посмотрели на Доминика. Он посмотрел на жену и дочерей, ощущая на себе их тяжелые взгляды. Каким-то образом, Харальд чувствовал, что они винят его во всем произошедшем этой ночью, но лейтенант, при этом, понимал, всю абсурдность этого чувства. Именно Зайлер нашел их друга в Швеции и, именно, их друг сдал их с потрохами.
– Значит, все мы не поместимся?
– спросила Магдалена.
– И что теперь? Вы нас расстреляете?
– Пусть это буду я, - сказал, наконец, Доминик.
– Я во всём виноват, так что отпустите их и возьмите меня.
Харальд взглянул на него.
– Боюсь, нет. Мы здесь из-за господина Камински, поэтому он едет с нами. Но, раз, капитан говорит, что не может взять одного из вас, то кому-то из дам придется остаться. Будете хорошо себя вести, никого не убьют.
– А как же тот молодой человек в гостинице?
– спросила Мэгги, её глаза были красными и полны ярости.
– Ему вы то же самое сказали?
Харальд почувствовал себя уязвлённым.
– Ну, больше никого не убьют.
– И куда мы пойдем, если останемся?
– Зависит от того, кто именно это будет. Одна из ваших дочерей останется под опекой государства до вашего возвращения. Если же остаться решите вы, госпожа Камински, вас будут содержать в Нойенгамме Нойенгамме - наиболее крупный концентрационный лагерь на северо-западе Германии, одноимённый с районом Гамбурга, на территории которого находился., пока муж не вернется.
Доминик подошел к жене, но рядовой Гантте оттеснил его рукоятью пистолета.
– Что такое Нойенгамме?
Мэгги содрогнулась.
– Это, ведь, тюрьма, верно? Где содержат коммунистов и гомосексуалистов. Вы же не станете отправлять меня в нормальную тюрьму, так, господин Дитрих? Я настолько опасный преступник, что меня нужно поместить именно в Нойенгамме?
Харальд вздохнул.
– Если вы решите остаться, с вами не будут обращаться, как с остальными, госпожа Камински. Вы будете находиться под защитой государства.
– В каком смысле?
– К сожалению, не могу сказать.