Девочка Да Винчи-2. Любовь
Шрифт:
– Тётя? – у меня холодеет в груди, - какая тётя?
– Ну… такая… в шубе. Она сказала, что она меня будет снимать в кино, что я хорошая девочка, только, чтобы я никому ничего не говорила. Она хотела, чтобы я с ней пошла.
Это просто шок. Вот так, практически среди бела дня – хотя гуляет группа вечером и уже совсем темно – приходит какая-то незнакомая тётка и с детьми через забор разговаривает?
Я поворачиваю голову, пытаясь понять, где воспитательница. Ну, конечно, сразу ясно, почему дети гуляют сами по себе.
Нашей
Даже если я начну жаловаться эти две найдут повод обвинить во всем меня и Арину, у нас уже были прецеденты.
Даня подходит, видит моё состояние, кладет руку мне на талию, а я продолжаю разговор с сестрой.
– Арин, сколько раз я тебе говорила, что с чужими говорить нельзя? Тебя уже один раз чуть не украли, помнишь?
– Я ей и ответила, что мне с ней говорить нельзя, и в никаком кине я сниматься не буду, только в том, которое папа Дани делает. И вообще, я её наругала, пригрозила, что позову воспитателя. Она что-то еще собиралась сказать, а тут подошёл этот дядя и её прогнал.
Дядя, значит.
Алексей всё еще стоит у забора, смотрит на меня.
Получается, помог.
Хватаю Арину за руку, веду к выходу. Даня с нами. Скандал с воспитателями устраивать смысла нет, себе дороже. Тем более, что пока мы в садик ходить не будем.
– Сонь, успокойся, все в порядке.
Да Винчи слышал рассказ Арины, я вижу, что он тоже возмущен и так же косится в сторону воспитателей.
– Сказал бы я им…
– Не надо, Дань. Я потом лучше заведующей расскажу, что и как. Она вменяемая, а эти… Они вообще не нашей группы воспитатели, скажут, что не нанимались мою оторву ловить. Были уже у нас истории…
Меня лихорадит, настроение сразу в минус.
Еще и Алексей этот снова явился. И это новый стресс.
Мы с Даней и Аринкой выходим из калитки, я вижу отца сестры, который быстро идёт к нам.
– Софья, постойте.
– О, дядя! Привет. – Арина улыбается, и он улыбается в ответ.
– Софья, я хотел поговорить. Еще раз.
– Хорошо, давайте поговорим. Только, мы сегодня переезжаем, нам нужно торопиться. Мы можем встретиться завтра.
– Завтра может быть поздно. Я знаю о ваших проблемах. И хочу помочь.
Меня снова в мороз бросает. Он знает о квартире? Не дай Бог еще он влезет в это дело! Я до сих пор опасаюсь того, что могут сделать те люди. Понимаю, что у них ничего святого нет. Если они решились на то, чтобы прийти в детский сад, не боясь, что их интерес к ребёнку могут заметить и вызвать полицию, например.
– Я… я не хочу, чтобы вы помогали.
– Софья… Я юрист, у меня есть опыт в подобных делах.
– Мне не нужна ваша помощь. – я понимаю, что говорю резко, и вообще, моя позиция слишком категорична, но я не могу ему доверять.
Он
Чтобы он там не рассказывал мне вчера, о том, что не знал, о том, как любил её, как посчитал, что она его бросила и разлюбила, как он переживал разрыв… Всё это как-то… несерьёзно, что ли?
А если к этому прибавить тот поступок, который он совершил в юности? Бросил маму. Изменял ей с другой.
– Софья, пожалуйста.
– Сонь, - вмешивается Да Винчи, - погоди, ты… тебе нужно поговорить, выслушать. Вспомни, о чём мы вчера говорили.
Да, мы обсуждали это. То, что отец для Арины – может быть не так плохо.
Алексей говорил мне, что не собирается её отбирать.
Боже, я не знаю, что делать, как поступить правильно?
– Соня, дядя хороший. Он плохую тётку прогнал. Пусть он нам поможет, а?
Арина внезапно вырывает свою руку из моей, и бежит к нему, к своему отцу. А он… он неожиданно присаживается на корточки, раскрывает руки в стороны, распахивая объятия, моя сестра с разбегу врезается в него, а он её обнимает, и поднимая вверх, кружит вокруг себя. Аришка визжит от счастья. Её не часто поднимают на руки и кружат вот так, а она, как все дети, очень это любит.
И у неё есть отец. Который мог бы делать это каждый день. Ну или хотя бы раз в неделю.
– Хорошо, я готова поговорить. Пойдемте с нами.
Пока понятия не имею, где мы будем разговаривать. В комнате, где будет Арина – точно нельзя. Я не хочу, чтобы она слышала.
– Сонь, мы с Аринкой зайдем в кафе, я ей обещал, а вы как раз пообщаетесь, пока ты вещи собираешь, хорошо?
Да Винчи меня выручает, улыбаюсь ему, киваю.
Через десять минут мы с Алексеем уже в комнате, он сидит за столом, я ставлю перед ним чашку кофе.
– Спасибо. Софья, я хотел бы больше узнать об истории с квартирой.
– Зовите меня Соня, пожалуйста.
– Вика звала тебя именно так, Софья.
– Да. – упоминание о маме делает больно. – Но… это она звала меня так.
Даю понять, что мне неприятно. Он отпивает глоток чая, морщится, потому что горячо, отставляет чашку.
– Твоя мама пыталась мне сообщить о своей беременности.
– Что? – смотрю удивленно, вчера он об этом не сказал ни слова.
– Я узнал об этом несколько часов назад. Моя… моя бывшая жена удалила сообщения Виктории, специально.
Он начинает рассказывать, мне тяжело слышать его слова, потому что я вспоминаю маму, какой она была во время беременности – счастливой, радостной, от того, что у неё будет малыш. А оказывается, мама носила в сердце такую боль!
Она писала Алексею, что забеременела. Получила ответ, мол, он женат и не стоит портить ему жизнь. Мама попыталась объяснить, что ей ничего не нужно, просто чтобы он знал. Нарвалась на второй, еще более грубый ответ.
– Почему она поверила, что это вы написали?