Девочка и пёс
Шрифт:
– А ты ж чья такая будешь, говорунья синеглазая? – Поинтересовался он и его голос, еще совсем недавно столь резкий и сердитый, теперь звучал вполне добродушно.
Однако Элен по-прежнему взирала на него без всякой приветливости. Его пестрый, широкий, брутальный образ почему-то напомнили ей о разбойниках Гроанбурга и о их ужасном главаре. И хотя в его ауре она не видела ничего похожего на те жуткие черные лохмотья и багровые жгуты, которые она наблюдала у Хишена, этот субъект все равно вызывал у нее если и не неприязнь, то по крайней мере настороженность. Ей вообще не нравились люди, позволявшие себе кричать на других, а кроме того, с тех пор как она попала на Каунаму, она постепенно начала понимать, что не стоит сразу же относиться с доверием к тому, кого она видит первый раз в жизни. Сейчас ей припоминалось, что папа кажется уже как-то пытался передать своей дочери эту мудрость, но до Каунамы, Элен с трудом могла себе вообразить людей, которые по-настоящему угрожали бы ей.
– Может быть, прежде чем требовать мое имя, вы представитесь сами и, пожалуйста, перестаньте говорить так, словно я дитё малое, которое только и может что радостно агукать, раскачиваясь на деревянной лошадке.
Мужчина сначала оторопел, затем усмехнулся и произнес:
– Ну уж извините дядьку, госпожа моя, не хотел я обидеть вас. Зовут меня Вэнрад, я торговый человек из Кахры, везу в Семианд груз евронской пеньки и благовых смол, а также гоню дюжину кирмианских жеребцов.
Элен внимательно смотрела на купца. В его карих глазах ясно читались озорство и насмешка. Но девочка видела, что в этой насмешке не было ни капли злого, а только одна мягкая ирония.
– Что же вы так раскричались, господин Вэнрад? – Не слишком вежливо поинтересовалась Элен и вдруг почувствовала себя почему-то виноватой.
– Увидел, госпожа моя, как какой-то малый возле моих лошадок ошивается и разволновался немного. – Торговец поглядел на Галкута. – А паренек еще какой-то незнакомый, ну и поспешил сюда.
Элен не выдержала и улыбнулась, ей показалось забавным, что жуткого, коварного Галкута, которому наверно лет 35, кто-то называет пареньком.
– Этот малый – мой слуга, – сказала девочка, постаравшись изгнать улыбку с лица, – он сопровождает меня в моей прогулке, а мне захотелось посмотреть на лошадей. Так что, за то что мы потревожили ваших лошадей, сердитесь на меня, а не на него.
Вэнрад задумчиво воззрился на странную девочку, все еще теряясь в догадках кто она такая и откуда взялась.
– Так с кем же, госпожа, я имею счастье беседовать?
Элен очень не хотелось говорить о своем фальшивом родстве, ибо она знала, что после этого, отношение купца к ней может резко измениться. Это конечно не имело большого значения, но все же ей будет неприятно, как тогда, на кухне постоялого двора Громми Хага. Но делать было нечего и она сказала:
– Меня зовут Элен Лург, я племянница королевского судьи, которого господин Эркхарт призвал для "королевского правосудия".
– Вон как, – произнес торговец. Его взор несколько затуманился, а выражение добродушного веселья на лице значительно померкло.
– Да, так, – с досадой сказала девочка и из духа противоречия добавила: – А мой отец – старший офицер судебной гвардии.
В конце концов в какой-то мере это было правдой. Да, я дочь полицейского, с вызовом подумала Элен. Она вспомнила как в школе на Макоре один, не слишком умный по её мнению, мальчик по имени Муглас издевался над ней за то что она дочь "легавого". Один раз он довел её до слез. Тогда она однажды подвела к нему Кита и сказала, что если он еще раз хоть слово скажет о ней или её отце, её страшный робот отгрызет ему голову и что папа разрешил ей это и пообещал что замнет это дело, ибо полиция это одна большая семья. И с огромным удовольствием увидела, что мальчишка действительно испугался. Правда Кит очень осуждал её, узнав зачем она приводила его в школу и первое время даже обижался и не разговаривал с ней. Но вот чего она никак не ожидала, так это того, что этот противный Муглас нажалуется своим родителям, рассказав им как Элен Акари запугивает его своим псом, а её отец покрывает всё это и обещает защиту полиции, если что. Разгневанные родители тут же примчались в школу и подняли на уши всю администрацию, требуя чтобы их сына оградили от этой малолетней преступницы Акари, которая натравливает на детей своего жуткого робота, а её отец все это одобряет и покрывает. Скандал был страшный. Администрация попыталась вызвать Валентина Акари, но тот был на каком-то секретном задании и в Космополе отказались предоставить связь. Родители Мугласа тут же увидели в этом общеполицейский заговор и вопили еще громче, обещая обратиться в СМИ и рассказать как офицер полиции учит свою дочь запугивать одноклассников и обещает ей поддержку и защиту. Элен до такой степени перепугалась, представив что папу из-за нее выгонят с работы, что тут же начала звонить дедушке и, задыхаясь от рыданий, просить срочно приехать. Отец матери Элен, ученый и инженер в корпорации "StarIntel", не смотря на вечную загруженность на работе, немедленно прибыл на Макору и Элен, шмыгая носом и заливаясь слезами, все ему рассказала. Дед обнял внучку и долго успокаивал её, обещая что папе ничего не будет. После чего, оставив Элен в компании Кита, который больше не дулся и тоже пытался успокаивать девочку, отправился в школу. Его не было почти до самого вечера и Элен исковыряла все ногти на пальцах рук, переживая о том сумеет ли дедушка всё уладить. Дедушка сумел, но как именно он этого добился он не сообщил. Только сказал, что отныне Киту запрещено входить на школьную территорию и ему придется ждать свою хозяйку где-то снаружи. Элен не верила своим ушам: и это все последствия?! Она и раньше редко брала Кита в школу и тот обычно дремал на солнце в ближайшем парке, так что такое условие ничего не значило для нее. Главное что ее интересовало, что будет с отцом. Дед пожал плечами: ничего не будет. Элен страстно желала знать как это дедушке удалось. "Просто поговорил с людьми", с усмешкой ответил дед, "порой это весьма полезное умение и будет неплохо если ты научишься этому". "И даже с папой этого гадкого Мугласа говорил?", удивлялась Элен, помня озлобленные глаза и перекошенный рот этого человека, когда он приехал в школу. "Даже с ним". "И что он сказал?", сгорая от любопытства спросила девочка. "Это тебя не касается", мягко ответил дед и Элен знала что настаивать бесполезно. "Ты расскажешь все папе?" "Конечно, я считаю это его право знать как ты ведешь себя". На это Элен ничего не ответила, ей было прекрасно известно что нет смысла упрашивать деда не делать этого. Она отлично знала, что дедушка может быть упрямым и непреклонным, а иногда даже суровым, когда дело касалось правильного, с его точки зрения, воспитания подрастающего поколения. И ей не оставалось ничего другого как с волнением ждать возвращение отца. Через несколько дней тот вернулся и не сказал ни слова об этом деле. Какое-то время Элен провела в мучительном ожидании неминуемого объяснения, но папа словно начисто забыл об этом. "Может быть дедушка ничего не рассказал ему?", спрашивала себя девочка, но очень сомневалась в этом. В конце концов она не выдержала, пришла в папин кабинет и сказала что им надо серьезно поговорить. Валентин Акари с интересом посмотрел на свою дочь. "Я тебя внимательно слушаю", произнес он и указал на кресло. Девочка всё ему рассказала, но правда она сделала упор на то что во всем виноват мерзкий Муглас, ведь он не имел право оскорблять её и её папу. Элен сказала, что конечно понимает как она была не права, приплетая сюда отца, и просит у него за это прощение. "Это все в чем ты была не права?", поинтересовался Валентин. "Нет, еще мне не следовало пугать его Китом", отец одобрительно покачал головой, "мне просто следовало взять палку и ударить Мугласа побольней". Валентин перестал одобрительно качать головой. "Надеюсь ты шутишь?". Но Элен, видя весьма благодушное настроение отца, позволила себе оставить этот вопрос без ответа и поинтересовалась: "А дедушка тебе рассказывал об этом?". Но и Валентин в свою очередь не ответил ей и спросил: "Ну и как мы будем тебя наказывать?". "Давай запретим мне брать Кита на школьную территорию", невинно предложила девочка.
Теперь же она пристально глядела на этого купца и ожидала той или иной степени презрения с его стороны. Элен понимала, что, конечно, это никак её не касается, ни эти "красноголовые", ни вся эта всенародная нелюбовь к своим блюстителям закона. И стоит воспринимать равнодушно то что эта нелюбовь, в силу стечения обстоятельств, слегка или не очень, может задеть и её. Но все равно ей было неприятно. В Звездном Содружестве большинство обывателей также не испытывало особой симпатии к полиции и вся эта ситуация была ей до боли знакома. Впрочем, говорила себе Элен, никаких параллелей между космической полицией и Судебной Палатой быть не может. Последняя, судя по всему, просто собрание негодяев, подлецов, преступников и властолюбцев.
Но неожиданно Вэнрад бодро сказал:
– Слушай, Элен, а ты заметила как цвет твоей одежды удивительно похож на окрас этого жеребца. – Он кивнул на золотисто-пепельного коня.
Девочка на миг растерялась, но осознав, что Вэнрад, в своей мудрости, просто одним махом отмел все эти измышления, радостно ответила:
– Конечно. Я просто глазам своим не поверила. А как эта масть называется?
Торговец подошел ближе к жеребцу, погладил его морду и ласково глядя на него, произнес:
– Изабелловая. Очень редкий окрас.
– Изабелловая, – как зачарованная повторила Элен.
Мужчина повернулся к ребенку.
– Хочешь посидеть на нем? – Предложил он.
– Конечно, – Элен вскинула руки, чтобы купец поднял её на коня.
И тот уже было нагнулся чтобы подхватить девочку, как вдруг Галкут сделал шаг вперед и сухо сказал:
– Госпожа Элен, не думаю, что это разумно, конь может понести.
И Элен и Вэнрад застыли от неожиданности.
– Святой Алуда Меченосец, – воскликнул торговец, – я уж думал ты немой, парень. Тебя как зовут-то?
Галкут уже открыл было рот, собираясь сказать торговцу, что это не его дело, но Элен быстро произнесла:
– Ему нельзя говорить свое настоящее имя.
Галкут закрыл рот и посмотрел на девочку.
– Почему? – Удивился Вэнрад.
– Он сикариус, то есть из племени сикариев, – объяснила девочка, обыграв латинское слово «убийца», – а у них нельзя никому, кроме близких родственников открывать свое настоящее имя, потому что если его узнает какой-нибудь злой колдун, то он сможет через настоящее имя заставить человека служить себе или наслать на него порчу. – Она с фальшивым потрясением закатила глаза. – Дикари, одним словом.
Купец покосился на Галкута, потом снова поглядел на девочку, пытаясь понять шутит этот странный ребенок или нет.
– А как же они тогда себя называют?
– По-разному, – пожала плечами Элен. – Придумывают друг другу прозвища по характеру, по поступкам или по событиям каким-нибудь. Ну там, Глядящий На Звезды, Солнечный Зайчик, Непоколебимый, Хмурый Волк, Смеющийся Пес, Укусивший Медведя, Приносящий Весну, Острие Бревна, Синеглазая Говорунья и так далее.
– Ясно, – сказал Вэнрад, чуть улыбнувшись. – Ну а слугу твоего как зовут?