Девочка из Ленинграда
Шрифт:
Полицай выскочил из кабинета. Вслед ему полетела порожняя бутылка.
Слепцов поспешно закрыл дверь, взял под козырек:
— Разрешите доложить…
Он сказал, что лично знает девочку и ее бабушку, которая действительно болеет…
Рассказав, при каких обстоятельствах он познакомился с семьей Дмитриевых, Слепцов взглянул на Раю, добавил, что девочка со своим знанием русского, немецкого и кабардинского языков может очень пригодиться им в комендатуре.
Офицер закивал:
— Я, я. Гут!
Он подозвал к себе Раю, спросил, как ее зовут. Сказал, что он накажет того болвана, который задержал ее… Ну, а что касается бабушки, то на все воля всевышнего. Если бог позовет ее к себе, немецкие власти не оставят Раис. Он, фон Бернер, лично позаботится о девочке.
Он потрепал девочку за подбородок, вскинул пухлую руку:
— Ауфвидерзейн!
— Ауфвидерзейн, господин Бернер! — как можно почтительнее ответила Рая и даже изобразила некоторое подобие реверанса.
Слепцов вышел из кабинета вместе с Раей.
В дежурной комнате приводил себя в порядок с головы до ног облитый отваром полицай. Рая метнула на него гневный взгляд. Слепцов сказал:
— Я завтра поговорю с нашей сестрой, Дагалиной. Возможно, она сумеет помочь твоей бабушке.
— Спасибо! — выдохнула Рая.
Слепцов подозвал полицая, кивнул на девочку:
— Проводишь ее до дома: приказание шефа! Ясно? Шагай! — И приветливо девочке: — До свидания, Раечка!
— Ауфвидерзейн! — по-немецки, как бы подтверждая свою причастность к тому делу, которому служит он, Слепцов, ответила Рая.
Операция «М»
Рая ходила возле своей калитки, бросая настороженный взгляд то в одну, то в другую сторону пустынной окраинной улочки.
А в это время в доме комиссар Фролов и Дагалина уточняли последние детали операции «М».
Арина Павловна лежала на кровати, около нее, на табуретке, накрытой марлевой салфеткой, были разложены и расставлены лекарства, хотя старушка давно поправилась и уже целую неделю хлопотала по дому.
Заметив подозрительного человека, Рая должна будет быстро войти в дом и предупредить об опасности. Фролов тотчас укроется в подвале, а Дагалина, одетая в белый халат, начнет хлопотать возле больной.
Но все обошлось благополучно.
Услышав, как Дагалина нарочито сильно хлопнула дверью, Рая быстро вошла во двор.
— Тетя доктор, ну как моя бабушка? Что с ней?
— Точный диагноз я пока не установила, но, кажется, пневмония. На днях мы должны получить новое лекарство. Как только оно поступит, я зайду к вам.
Это означало: дата операции пока не установлена. Как только все будет готово, Дагалина сообщит.
— Спасибо, тетя доктор. Мы будем очень и очень вас ждать! — воскликнула Рая.
И она действительно с большим волнением и нетерпением ждала все эти дни вести от Дагалины. Ведь это они с Фатимат должны выполнить самую главную и ответственную часть операции. Они уже давно готовятся к ней. Чуть ли не каждый день ходят с Дагалиной в комендатуру, помогают ей убираться, тщательно изучают все ходы и выходы, присматриваются к служащим. Девочки пользуются доверием: у одной мать служит немцам, другой покровительствует сам шеф.
Сама Дагалина — вне всякого подозрения и даже пользуется расположением. Особенно низших чинов, которые любят кутнуть, но не всегда имеют для этого средства и возможности. В таких случаях их выручает уборщица, она же санитарка, она же сестра Дагалина. У фрау Дахолин, как зовут ее немцы, всегда есть штофчик местного кабардинского шнапса — цирибона, то есть самогона. Фрау Дахолин иногда и сама выпивает стопочку за немецкое воинство, за здравие фюрера, спасителя горских народов. А подзахмелев, начинает ругать на чем свет стоит Советскую власть, комиссаров, смешно пересыпая родную кабардинскую речь немецкими и русскими словами. И при этом так грозно потрясает кулаками, что немцы хохочут во все горло.
— Браво! Браво! Ви, фрау Дахолин, настоящий зольдат!
Особым доверием и добрым расположением пользуется Дагалина у русского переводчика Слепцова: ведь оба они пришли к немцам, так сказать, из одного стана — советского, и им, на всякий случай, надо держаться поближе друг к другу. Хотя он, Слепцов, уверен в победе немцев, но война есть война: всякое может быть! Тем более, что до сих пор не взяли ни Москву, ни Ленинград. А тут, на Северном Кавказе, застряли на перевалах даже специальные горноегерские части немцев. Так что эта кабардинка может в критический момент пригодиться.
И он нередко приглашал ее в свой кабинет, совал ей в сумку консервы, конфеты, шоколад.
Не оставалась в долгу и Дагалина. Слепцову доставалось шнапсу, пожалуй, больше, чем кому бы то ни было из служащих комендатуры.
В кабинете у Слепцова была великолепная машинка с русским шрифтом. Операция «М», которую так тщательно разрабатывали Фролов и Дагалина, и была планом ее похищения.
Сегодня Дагалина пришла на службу с необыкновенно модной прической и броским темно-вишневым маникюром. Это сразу заметил Слепцов.
— Уж не на бал ли вы собрались? — с приятельской улыбкой спросил он.
— Вы почти угадали! — воскликнула Дагалина. — У меня к вам… — Она оглянулась, как бы опасаясь, что их могут услышать. — Пройдемте в ваш кабинет…
На самом же деле ей надо было узнать, тут ли машинка.
«Рейнметалл» стояла на своем обычном месте.
Дагалина склонилась к уху Слепцова и таинственным голосом зашептала:
— Сегодня у моей хорошей знакомой день рождения. Решили устроить маленькую вечеринку. Но сами посудите, что за бал без кавалеров?! Вы не пожалеете, если придете. Уверяю вас: девушка — красавица!
Слепцов полушутя, полусерьезно расшаркался:
— Признательно благодарен вам… фрау Дахолин!.. А позвольте узнать, кто она? Кабардинка?
— Угадали!
— Обязательно приду!
— Ровно в десять жду у себя!
— Ровно в десять буду у вас! — козырнул Слепцов.
Дагалина уже шагнула было за порог, как снова вернулась в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь.
— Ах, да, позабыла вам сказать… Сегодня, кажется, начальства не будет, и я уйду пораньше: надо приготовить стол и кое-что себе из туалета. А тут уберутся мои девочки.