Девочка из Ленинграда
Шрифт:
В воскресный день старик поехал с Раей в лес за дровами. Фатимат вызвалась помочь подруге. Девочки, в ватных стеганках, раздобытых Дагалиной у полицаев за две бутылки самогона, сели в двухколесную арбу.
Грохоча по мостовой, подвода выехала за город. Вдали бело-серыми громадами высились горы. Когда солнце выглядывало из-за облаков, вершины их сверкали ослепительным золотисто-белым светом. Со склонов гор на всхолмленную равнину сбегал лес. Там и тут виднелись следы недавних боев за город. Валялись обгоревшие остовы машин: автомобилей,
А вот и ручей, на берегу которого Рая участвовала в бою. Виднелись остатки проволочных заграждений, развороченные снарядами и разутюженные вражескими танками пулеметные гнезда, траншеи, одиночные окопы. Вон там, где стоит весь простреленный и искалеченный старый тополь, был их окоп, в самом центре поля боя…
Арба переехала ручей, за ним начинался лес. И тут, видно, шли бои. Одни деревья стоят с верхушками, срезанными осколками снарядов, другие с корнем выворочены из земли. Вон наш танк с сорванной башней, без гусениц. Кругом него видны воронки от снарядов и расщепленные деревья. Наверное, когда танк был подбит, его превратили в дот и дрались до последнего.
— Дедушка, давайте посмотрим, что в танке, — сказала Рая.
— Мы тут и остановимся: видите, сколько сухого валежника? Одним духом заготовим полную арбу, — согласился Ахмет.
Старик стал распрягать лошадь, а девочки бросились к танку. Рая взобралась на корпус, заглянула внутрь. Там было все разворочено: наверное, взорвались боеприпасы. Виднелся клок обгоревшей материи и что-то круглое, белое, похожее на кость. Рая поспешно спрыгнула на землю.
— Ничего нет, — глухим голосом сказала она.
Девочки пошли обратно. Фатимат вдруг придержала подругу.
— Смотри! — Она показала на дно оврага. — Человек!
Рая подошла к самой кромке.
— Правда… Кто же это такой? Может, наш танкист? Наверное, документы у него остались. Давай спустимся, посмотрим. А?
— Давай.
Поддерживая друг друга, девочки спустились по крутому склону на дно оврага. Еще издали — по зеленой шинели и каске — они догадались, что это фашист, и подходили так осторожно, будто и мертвый он мог причинить им зло.
Убитый лежал навзничь, распластав руки.
— Смотри, пистолет! — шепнула Рая. — Давай возьмем.
— А зачем он? Ты можешь из него стрелять?
— Научимся! Я в спортивной школе из мелкокалиберной стреляла.
Рая подняла пистолет. Он был совсем маленький, умещался на ладони. Рая взяла из кобуры и запасную обойму — пригодится! — спрятала все за пазуху.
Девочки поспешно выбрались из оврага. Ахмет уже нарубил несколько охапок дров.
— Где вы запропастились? Я уж хотел искать…
— Мы пить ходили к ручью, дедушка, — не моргнув глазом, сказала Рая и склонилась к дровам.
Работа шла споро: Ахмет рубил, а девочки носили дрова к арбе. Часа через два воз был готов и они отправились домой.
Неожиданная встреча
Холодное дыхание зимы с каждым днем становилось все ощутимее. Дули ледяные ветры. Под их напором трещали деревья, хлопали ставни, калитки. Временами шел снег — жесткий, колючий. Немецкие патрули ходили по городу, приподняв воротники шинелей и втянув голову в плечи.
В один из таких дней Рая шла по заданию комиссара Фролова к Дагалине. Навстречу ей шагал немецкий офицер. Но все в нем было что-то страшно знакомое: и невысокий рост, и вскинутый вверх подбородок, и бесцветные глаза, и белесые брови. И шел он не как немец — неторопливо, не ежась, словно мороз ему был совсем нипочем.
Поравнявшись с Раей, он взглянул на нее и раскинул руки, загораживая дорогу.
— А-а-а! Старая знакомая! Лиля… Женя… То есть Рая! — воскликнул он на чистейшем русском языке, и Рая узнала в нем лейтенанта Слепцова, которого видела в Харькове на вокзале с военным корреспондентом Упрямовым и военврачом Калашоковым. — Кто бы мог подумать, что снова встретимся!..
Рая неприязненно скользнула взглядом по его фуражке с высокой тульей, по шинели.
Слепцов снисходительно улыбнулся:
— Да, прямо скажем, не очень приятно носить такую форму. Но… что поделаешь! — Он развел руками в щегольских замшевых перчатках. — Вы тут с бабушкой? А об отце что-нибудь слышно? — Он как-то вкрадчиво посмотрел на девочку.
Рая молча отрицательно покачала головой.
— Да-а? — Слепцов задумался, потом приподнял обшлаг рукава шинели — на запястье сверкнули маленькие (явно дамские) золотые часики. — Я тороплюсь, а мне надо сказать тебе очень важное… Может, немного пройдешься со мной?
Рая настороженно посмотрела на Слепцова, но все же согласно кивнула.
— Пошли! — сказал он и зашагал в сторону немецкой комендатуры. — Так вот, когда я был в командировке в Москве, зашел в «Красную звезду». Навестить знакомого — Игоря Упрямова. Ты, конечно, помнишь его — военный корреспондент. Так вот он мне рассказал… Пришлось это как-то так, к случаю — вспомнили Харьков, Мамеда Калашокова, потом вас с бабушкой… Игорь мне сказал, что отец твой… — он пропустил повстречавшегося немецкого офицера, отдав ему честь, и закончил фразу: —…попал в окружение под Смоленском и…
Рая вскинула на него глаза.
— Но я не верю, чтоб погиб весь полк, — продолжал Слепцов. — Хотя немцы действительно устроили там нашим ужасный котел. Но в таких случаях наши просто сдаются без боя. А некоторые даже переходят на сторону немцев. Так что не исключена возможность, что твой отец…
Рая приостановилась и, не спуская с Слепцова глаз, с ужасом ждала, что он скажет дальше.
— …попал в плен, — закончил фразу Слепцов. — И это, честно говоря, было бы очень хорошо. Все равно нам против немцев не устоять. Уже вся Европа у их ног.