Девочка из Ленинграда
Шрифт:
— Гутен абенд, господин офицер! — поздоровались с ним девочки. — Мы убираться. Вам говорила фрау Дахолин?
— Да, да, ошень приятно, — закивал Мюллер, приветливо улыбаясь.
Фатимат достала из сумки две плоские бутылки.
— Это прислала вам моя мутер.
— О, фрау Дахолин! Данке, данке! — благодарно закивал Мюллер, осторожно, как большую драгоценность, принял бутылки из рук Фатимат. Одну из них поставил на стол, другую — в тумбочку.
— Мы сейчас быстренько у вас уберем и больше не будем вам мешать, — сказала Фатимат.
— Пожалюста! Айн момент! — Мюллер извлек из ящика стола складной металлический стаканчик, наполнил его из бутылки, опрокинул в рот. — Шнапс ве-ли-ко-лепно! Прошу! — Он повел рукою по кабинету и вышел.
Фатимат весело подмигнула Рае.
Девочки скинули верхнюю одежду, надели передники и принялись за уборку.
Через несколько минут все было готово: прибрано, подметено, протерты стекла. Вернувшийся Мюллер похвалил девочек за ловкость и проворство и снова наполнил стаканчик.
— Здравье фрау Дахолин! — сказал он, выпил, подбросил стаканчик высоко в воздух, ловко, на лету, насадил на палец, завертел.
Девочки нарочито весело рассмеялись.
— У вас все готово, господин Мюллер, можно идти убирать другие комнаты? — спросила Фатимат.
— Да, да! Прошу!
Комнату Слепцова девочки убирали последней. Прежде чем подать сигнал Хабасу, Фатимат прошла с тряпкой в дежурную часть, как бы подтирая на ходу ранее не замеченные грязные пятна. У кабинета дежурного офицера она задержалась, прислушалась: Мюллер с кем-то громко разговаривал по телефону. Судя по голосу, он был изрядно пьян.
Фатимат быстро, на цыпочках, вернулась в комнату Слепцова, шепнула Рае:
— Все в порядке: ставь! — и снова вышла в коридор с тряпкой, начала протирать дверь, настороженно посматривая по сторонам.
Рая отодвинула штору, перенесла со стола на подоконник лампу под зеленым абажуром. Отодвинула шпингалеты на дверце рамы, поставила на пол около окна машинку, стала протирать тряпкой подоконник.
Вот-вот должен трижды тихонько стукнуть в стекло Хабас. Сердце ее так колотилось, а в ушах стоял такой звон, что она боялась — не услышит сигнала Хабаса, и, водя тряпкой по подоконнику, не сводила глаз с узкой незашторенной полоски окна.
Хабас, спрятавшись за воротами дома, что стоял напротив комендатуры, во все глаза следил за окном кабинета Слепцова. Он уже начал беспокоиться, не проваливается ли дело, как вдруг из окна упала на улицу узкая полоса света, вслед за тем на подоконнике появилась настольная лампа. Хабас вынырнул из-за ворот и, озираясь, подошел к окну, стукнул три раза пальцем по стеклу. Окно тотчас открылось, чьи-то руки подали из-за шторы плоский четырехугольный футляр. Хабас подхватил его за ручку и побежал. Свернул за угол, там, в нескольких шагах от угла, стояла подвода с ассенизационной бочкой. Возница, сняв тяж и вынув чеку, возился у «сломанного» колеса.
Подбежал Хабас.
— Скорее, дедушка!
Ахмет подхватил футляр, сунул его в рогожный куль, положил в передок телеги, накрыл тряпьем.
— Патрули, дедушка! — шепнул мальчик и шмыгнул в подъезд дома.
Подошли немцы. Увидев бочку и почуяв неприятный запах, выругались.
— Шнель, русс швайн!
Ахмет торопливо надел тяж, вставил чеку, взобрался на повозку и хлестнул лошадь.
Хабас, притаившийся под лестничной клеткой, слышал, как, грохоча по мостовой, удаляется подвода. Вот грохот совсем стих. Напрягая слух — не идет ли кто? — мальчик выждал еще минуту-другую, вышел из подъезда, оглянулся и, кутаясь от холода в свое тряпье, трусцой побежал по улице.
Ахмет благополучно доехал до своей халупы. Скоро туда же пришел и Хабас.
Там был и комиссар Фролов. Он перебрался к старику по совету руководителя подпольной группы Баксана, которому Дагалина изложила план операции «М».
Выслушав Дагалину, он сказал:
— Операция разработана хорошо, и я абсолютно уверен в успехе дела. Но Ахмет должен доставить машинку не к Арине Павловне, а в свой дом. Я с вами согласен: вряд ли Слепцов может подумать, что похищение совершили девочки. Тем более, что Фатимат дочь… — Баксан улыбнулся, — …фрау Дахолин, лояльнейшей из лояльных горянок. И все же рисковать не будем. Обыск в доме Арины Павловны хотя и маловероятен, но возможен. Поэтому и товарищ Фролов и Хабас должны перебраться к Ахмету. Старик одинокий, живет отшельником, никто к нему не ходит. И дом стоит на окраине. Обязательно надо к нему! Так и передайте товарищу Куршу, — сказал Баксан.
И это, как поняла Дагалина, было приказом: и ей, и комиссару Фролову.
В тот же день Фролов, замаскировавшись под старика калеку, перебрался к Ахмету.
Как бы ни была тщательно разработана операция, комиссар Фролов не мог не тревожиться за исход дела, за судьбу юных подпольщиков. И только когда Ахмет вошел в дом и осторожно спустил с плеча на пол рогожный куль и на пороге появился Хабас, весь сияющий, Александр Алексеевич облегченно вздохнул.
— Молодцы! — похвалил он ребят.
А тем временем, закончив уборку, Фатимат и Рая доложили дежурному офицеру, что они все сделали и пусть господин Мюллер убедится собственными глазами.
Тот, пошатываясь, вышел из кабинета, обвел коридор пьяным взглядов, закивал:
— Гут! Гут! Можешь быть свободен… Фрау Дахолин привет! Доложите, чтоб шнапс, шнапс!
— Обязательно!.. Ауфвидерзейн, господин Мюллер!
Девочки вышли из помещения и чуть не рассмеялись: часовой тихонько наигрывал на губной гармошке и пританцовывал; автомат болтался на его груди.
— Спокойной ночи, господин Нушке!
Часовой сунул гармошку в карман, схватился за автомат, но, узнав девочек, осклабился:
— А, медхен!
Девочки постояли немного, чтобы часовой убедился, что они идут с пустыми руками, и, пожелав Нушке благополучной «вахты», подчеркнуто неторопливо вышли со двора. Как и было заранее решено, чтобы не возбудить никаких подозрений у Слепцова, Рая пошла ночевать к Дагалине.
Когда они пришли, вечеринка была в полном разгаре. Играл патефон. Томный голос пел: «Темные ночи, черные очи мне не забыть никогда…» Слепцов танцевал с какой-то очень красивой девушкой-кабардинкой…