Девочка, которая объехала Волшебную Страну на самодельном корабле
Шрифт:
– Я думала, что подменыши – это те, кого феи оставляют в колыбели вместо ребенка, – сказала Сентябрь.
– Это скорее похоже на… на программу культурного обмена, – ответила Кальпурния, выковыривая из зубов кусок покрышки. Глаза ее были золотыми, в крыльях отражался звездный свет. Сентябрь старалась не пялиться. – Правда, иногда они оставляют куклу. Это просто шутка. Обычно мы их возвращаем обратно, когда они подрастают и набираются ума для нормального общения между мирами. Это мило. Хотя нет, не мило, зато весело. Но я не хочу отдавать мою Пенни! Принцессу велосипедов, вот кого я из нее выращу!
– Я разговариваю с велосипедиками, – прошептала девочка. – Они говорят: Пенни, Пенни, где твое сиденье?
– Я вообще не одобряю этот оркестр подменышей. Что за неприятная затея, просто зверинец какой-то. Балаган для богатеньких фей, которые ладят с Мисс Футы-Нуты-с-Кудряшками. Я не могу позволить так измываться над бедняжкой Пенни. Были времена, когда подменыши считались главными любимчиками в городе. Их кормили свежайшими пирожными с кремом, они танцевали весной на балах, пока туфли не стопчут, а потом еще и еще…
– Это тоже не слишком приятно, – растерянно сказала Сентябрь.
– Ну, все лучше, чем быть пристегнутым к груммельфону, пока позвоночник не станет совсем кривым!
– Этими груммельфонами только коров пугать, – проворчала Пенни.
– Это точно, птичка моя. И ты больше ни один в руки не возьмешь. Я вообще не люблю камерную музыку. Она слишком напыщенная. Велосипедный звонок куда приятнее.
– А как ее раньше звали? – спросила Сентябрь.
– Это личное, никто кроме нее не должен знать.
– Молли! – отрывисто сказала Пенни. – Меня звали Молли! Еще у меня были брат и сестра, Сара и Дональд. И еще – мой велосипед! Только он был не дикий и не умел говорить. Он был розовый, трехколесный и с маленьким звоночком. Но со мной не было Кальпурнии, поэтому мне наверняка было скучно. Я точно не помню.
Они помолчали, глядя на огонь, как испокон веков любят делать все, у кого нет спиц и покрышек. Виверн уснул сидя, и его тихое сопение походило на шуршание страниц. Кальпурния почесала волосы под шляпой.
– Куда путь держите? Уж простите, но на кочевников вы не похожи. Велосипеды для вас лишь временный транспорт, верно?
– Мы едем в Осенние Провинции, – ответил Суббота. Его голос эхом отозвался среди велосипедов, которые все пили, и фыркали, и сопели, и сплетали свои спицы в древнем брачном танце.
Сентябрь обнаружила, что ей не хочется говорить о цели путешествия. Она бережно обернула Ложку поясом от пиджака. Кальпурния присвистнула.
– Ого, это неблизкий путь! Займет неделю-другую. Надеюсь, у вас хватит провизии.
– Неделю-другую! – воскликнула Сентябрь. – Но это слишком медленно! Нам нужно вернуться через семь дней.
Пенни залилась смехом.
– Так не выйдет! – сказала она, хихикая.
Но Кальпурния задумалась. Она почесала подбородок тремя темными пальцами, затем лизнула их и подставила ветру.
– Да, но… вот если бы ты смогла обуздать вожака… Я от этой идеи не в восторге, но не так тупа, чтобы не понимать: если кто-то так быстро бежит, это почти всегда означает, что за ним гонится зверь.
Сентябрь печально кивнула.
– Понимаешь, велосипед все-таки тварь ленивая. Они не любят постоянно ехать на предельной скорости. Им нравится неспешно катиться в свое удовольствие. Это Великая Миграция – все стремятся домой, к своим гнездам из спиц, чтобы найти себе пару и умереть. Одних больше притягивает любовь, другие ощущают призыв смерти, из-за этого они так медленно плетутся. Но если мы с тобой их подстегнем, то они понесутся так, будто к обеду опаздывают. Говоря «подстегнем», я имею в виду в прямом смысле, хлыстом. Я знаю, что это не цивилизованный метод, и меня коробит от одной этой мысли, но с такими скакунами порой нельзя по-другому.
– Не хочу бить мои велосипедики, – заныла Пенни.
– Они забудут, птичка. Они все забудут.
– Нет, не забудут! Они будут шептаться: вот она, эта Пенни, эта вредная противная Пенни!
– Пенни, тебе не придется никого бить, – нежно сказал Суббота, который знал кое-что о битье.
– Но, Суббота, у нас так мало времени…
Суббота глянул на Сентябрь – лицо его, как всегда, оставалось непроницаемым, – наклонился и потерся щекой о ее лоб, как до этого делала она. Потом встал и отошел от огня в темноту, где колыхалась трава и фыркали велосипеды.
– Так он твой? – спросила Кальпурния, с удовольствием осушив свою деревянную флягу. Она плюнула на свои очки и стала протирать их пальцами.
– Мой? Нет, он свой собственный.
Кальпурния фыркнула с сомнением и посмотрела в темноту.
– Мисс Фартинг, могу я задать вам вопрос?
– Как я могу отказать, когда ты так вежливо спросила?
– Вы помогаете нам по собственной воле? Потому что мы вам понравились и вы дружелюбная и добросердечная? Или это Маркиза хочет, чтобы вы так себя вели, а иначе она занесет вас в Зеленый Список?
Кальпурния Фартинг долго и пристально смотрела Сентябрь в глаза. Девочка снова почувствовала себя голой, как в банном домике. Взгляд золотых глаз был тяжелым и жарким.
– А почему ты решила, что меня еще нет в Зеленом Списке, а? Неужели ты думаешь, что похищение подменыша из оркестра не влечет за собой никаких последствий? – Она потянула за отвороты шлема. – Если тебе от этого станет легче, я могу завести тебя в чащу леса и бросить там, или украсть твое дыхание, или натворить еще что-нибудь из репертуара моей бурной молодости. Сейчас мне не до того: у меня есть мои велосипеды и моя девочка. Вряд ли стоит растрачивать мои таланты впустую. Может, когда выйду на пенсию, возьмусь за старое. Но если Маркизе приятно думать, что это ее дурацкий список удерживает меня, пусть думает. В основном я вам помогаю потому, что потерявшиеся человеческие девочки – это моя слабость.