Девочка, которая спасла Рождество
Шрифт:
Отец Рождество торопливо шагал через Мастерскую игрушек. Вокруг него толпились эльфы.
– Это бездонный мешок? – спросил пузатый коротышка-эльф, указывая на мешок в руках Отца Рождество.
– Да, Ролло.
– Что-то он не выглядит большим.
– Да, он не слишком велик. Зато он бесконечен. В него может поместиться весь мир…
Земля снова задрожала.
Эльфы посмотрели друг на друга, и глаза у них стали даже больше обычного. Лошадки-качалки повалились на пол. Игрушечные кареты начали кататься туда-сюда. Сотня мячиков сбила Ролло с ног. К счастью, он приземлился на свой мягкий объёмистый зад. Потом
– Что это было? – спросил Ролло.
– Мне страшно, – проскулила Ямочка.
Белла расплакалась.
Отец Рождество повернулся к собравшимся эльфам.
– Небольшая встряска, друзья. Беспокоиться не о чем. Даже земля радуется Рождеству! Ведите себя как обычно. У нас впереди большой день – и большая ночь.
С этими словами Отец Рождество перекинул бездонный мешок через плечо и нырнул в камин, чтобы взлететь по трубе на верхний этаж. Там располагался главный офис Мастерской.
Выйдя из камина в своём кабинете, Отец Рождество сразу увидел старого мудрого эльфа Отца Топо. Тот стоял на каменном полу и гладил длинные белые усы.
– Всё хорошо, Отец Топо?
– Боюсь, что нет, Отец Рождество. Ты разве не почувствовал, как дрожит земля? Я думал, башня рухнет!
– Я ощутил лёгкую тряску. Но вряд ли это что-то серьёзное. Наверное, в воздухе слишком много волшебства.
– Хм-м-м. Кстати об этом, – сказал Отец Топо. – Посмотри на барометр надежды. Он должен ярко светиться.
Он указал на барометр надежды – круглый стеклянный сосуд, который возвышался на длинном шесте посреди комнаты.
Обычно барометр надежды мягко светился зелёным, фиолетовым и голубым. Отец Рождество позаимствовал эти цвета у Северного сияния, полыхавшего в небе над Финляндией. В Сочельник барометр должен был ослепительно гореть, напитанный волшебством, которое породили надежда и доброта эльфов, людей и всех живых существ. Но сегодня в нём едва теплился жалкий зелёный огонёк.
– Ох, уверен, что причин для волнения нет, – упорно повторил Отец Рождество. – Да, сейчас он сияет вполсилы, но впереди ещё целый день. Давай, Отец Топо, взбодрись! Нам столько писем надо прочесть!
В тот же миг в главный офис вбежала запыхавшаяся Матушка Блёстка, которая занималась разбором почты. Обычно с её лица не сходила улыбка, но сегодня, видимо, всё шло наперекосяк.
– Что-то не так! У нас ни одного письма! Я только что получила весточку от ловца писем. Они не могут перебраться через гору.
Отец Рождество невесело улыбнулся.
– Ну что ж. Письма до нас не добираются, а барометр надежды вот-вот погаснет. Но ничто не сможет остановить Рож…
Далёкий, но весьма громкий звук помешал ему закончить предложение. Этот грохот уже никак нельзя было принять за ворчание голодного желудка. Отец Рождество бросился к большому окну, которое выходило на улицу Семи Извилин.
Целые дома рушились или уходили под землю. Эльфы в ужасе метались по дороге, перепрыгивая через ползущие трещины. Отец Рождество ахнул, и Матушка Блёстка с Отцом Топо тут же подскочили к нему.
Отец Топо извлёк из нагрудного кармана телескоп. Посреди творящегося в Эльфхельме хаоса он разглядел бегущую семью из трёх эльфов. Один из них был в нижнем белье.
– О нет. Нуш, Занудник, Малыш Мим!
Нуш была пра-пра-пра-пра-правнучкой Отца Топо, и её он любил больше всех на свете.
От неведомой напасти пострадала не только улица Семи Извилин. На Главном пути тоже всё рушилось. Работники Шоколадного банка едва успели выскочить из здания, прежде чем его поглотила земля.
Но Отец Рождество заметил кое-что ещё там, где стоял Шоколадный банк. Сквозь клубы пыли он разглядел, как из груды обломков вырастает куст мохнатых чёрных волос. А вслед за ним медленно поднимается громадная шишковатая голова. Которая могла принадлежать только троллю.
Откуда-то из-за холмов показался летящий камень. И направлялся он – о нет! – прямиком к Мастерской игрушек. Отец Рождество оттолкнул Матушку Блёстку в сторону и повалился на неё сверху. Конечно, Отец Рождество был крупнее и тяжелее любого эльфа, так что он слегка расплющил Матушку Блёстку. Но это лучше, чем быть расплющенной камнем. Потому что Отец Рождество всё-таки мягче.
Камень разбил окно, но, к счастью, никого не задел. Отец Рождество поднялся на ноги и кинулся к пульту управления. Окинув взглядом кнопки, он нажал на большую красную. Ту самую, на которой очень мелкими буквами было написано: «Использовать только в САМЫХ крайних случаях!!!»
Башенный колокол над его головой стал раскачиваться с невероятной скоростью.
ДИН-ДОН-ДИН-ДОН-ДИН-ДОН-ДИН-ДОН-ДИН-ДОН…
Только тогда Отец Рождество заметил, что барометр надежды упал на пол и разбился. Последний зелёный огонёк взмыл вверх и растаял в воздухе прямо у него перед носом.
Летучие историкси
Итак, вот что творилось в Эльфхельме в канун Рождества. Дрожала земля. Тролли вылезали на поверхность. Камни свистели над головой. Рушились дома. Рождественские пудинги разлетались из кафе «Фиговый пудинг» во все стороны. Шоколадные монеты катились по земле. Эльфы бежали прочь, подхватив эльфят на руки. «Звенящие бубенцы» прикрывали инструментами головы, чтобы защититься от обломков.
– Эльфы! – зычным голосом сзывал их Отец Рождество. – Бегите на Олений луг! Все на Олений луг!
Отец Топо стоял рядом с ним, крепко обнимая Нуш и Малыша Мима.
– О нет, – воскликнул Занудник, когда земля у них под ногами снова пошла волнами.
Нуш закрыла сыну глаза. В следующий миг громада Мастерской игрушек сложилась, будто карточный домик. Отец Рождество увидел, как кто-то вылезает из-под развалин. Один, два… Нет, кажется, три тролля! Это были не гиганты-убертролли, а унтертролли, всего в три раза крупнее Отца Рождество и в девять раз больше эльфов. Вообще-то, их было не трое, а четверо, поскольку один мог похвастаться двумя головами. У другого посреди лба красовался единственный глаз. Третья – троллиха – выглядела совершенно обычно (если про тролля вообще можно так сказать), но из пасти у неё торчал большой жёлтый клык. И у всех троих была грубая, покрытая наростами кожа, гнилые зубы и грязная, кое-как сшитая одежда из козьих шкур.