Девочка-наваждение
Шрифт:
Когда мне стало лучше, то для ноги назначили процедуры. В другом отделении больницы. Приходилось одеваться и идти туда через улицу. В один из дней я столкнулась с Борисом, который караулил меня возле моего отделения.
Увидев его, я остановилась, а потом развернулась и пошла обратно в свое отделение. Неизвестно, зачем он пришел. Ничего хорошего я от него уже не ждала.
– Алис, стой!
Я похромала дальше, сделав вид, что я его не слышу.
Конечно, он меня быстро догнал.
– Да стой ты!
– его рука
Прикосновение показалось мне неприятным. Словно меня медуза обожгла.
– Не трогай меня!
– я развернулась и смотрела на мальчишку с ненавистью.
Возлюбите врагов ваших. Кто вообще придумал такую глупость?
– Выслушай меня!
– он продолжал удерживать меня.
Справиться с ним у меня не было возможности. Звать на помощь мне не хотелось.
Осталось только одно - слушать.
– Я не хотел! Я не думал, что все так получится!
Лучше бы он не приходил. Я постаралась, чтобы мой голос звучал ровно.
– Ты не хотел чего, Боря? Толкать меня? Хоть мне не ври! Я там была! Ты же меня специально толкнул!
Я очень надеялась, что он не станет врать мне в глаза. Харламов смутился.
– Да, я толкнул тебя специально. Но я не думал... Не думал, что ты так сильно пострадаешь. И мне и правда жаль, что все так получилось.
Кто-то сжал мое сердце ледяной рукой.
– Знаешь что, Боря... Ты сам-то себя слышишь? Ты меня толкнул, но не думал, что я так сильно пострадаю. Ты нормальный вообще? Зачем ты меня толкал? Что я тебе сделала?
С каждым моим словом парень хмурился все сильнее. А у меня начали наворачиваться слезы.
Я смахнула их рукой и продолжила:
– Я не понимаю, за что ты так со мной. Я тебе ничего плохого не сделала. Как и всем вам.
– Да? А в чат меня выложить на всеобщее посмешище - это нормально?
– Ты дурак совсем? Как я тебя выложила? Я же у тебя перед носом стояла! Как бы я могла это снять?
– Попросила кого-то!
– Кого? Борис! Очнись! Я ни с кем в вашей школе, кроме учителей, не разговариваю.
Он сверлил меня глазами, будто надеясь прочитать мои мысли.
Меня это разозлило. После случившегося я должна перед ним еще и оправдываться?!
– Когда меня выпишут, я попрошу перевести меня в другой класс. И у меня к тебе большая просьба. Не подходи ко мне! Просто, не подходи!
Я обошла его и пошла в то отделение, в которое мне было нужно. Харламов ничего мне не ответил и попыток меня задержать больше не делал.
Через неделю примерно ко мне заглянула и Марина Леонидовна. Она пришла не с пустыми руками, а с целым пакетом вкусностей.
– Ну, как ты, Алисочка?
Обычно она не сюсюкала. И вот этот приторно-сладкий тон сразу меня насторожил.
– Нормально, лечусь, - ответила я и стала ждать, что же будет дальше.
Женщина поохала и поахала, как все получилось. Распаковала свой пакет и продемонстрировала принесенные
– Знаешь, Алисочка, твоя бабушка в школу приходила. Собирается писать жалобу. Но ведь мы разобрались уже? Это же произошло случайно?
– она вопросительно смотрела на меня.
В эту секунду я чувствовала такую злость на весь мир, что, если бы мне дали ружье в руки, не знаю, смогла бы я сдержаться. Как у них все, однако, просто...
– Это, наверное, произошло случайно...
– протянула я, глядя женщине прямо в глаза. Никогда до этого я не разговаривала со взрослыми таким тоном, - И в другой класс меня, наверное, тоже можно перевести. Тогда и бабушка жаловаться не будет.
Марина Леонидовна удивленно захлопала нарощенными ресницами.
– Хм, - откашлялась она после непродолжительного молчания, - Наверное, можно в другой класс, Алисочка. Бабушка ведь не будет писать жалобу?
– Не будет, - ответила я уверенно.
Мне бы только выбраться из класса "крутышей".
– У вас ведь есть класс, где учатся ребята попроще?
– спросила, не особенно надеясь на удачу.
– Есть. Можно устроить тебя туда. Но никаких жалоб быть не должно, - классный руководитель наконец-то перестала изображать дуру.
– Я вас поняла.
Она ушла, а я осталась удивляться самой себе. Вот что бывает, если загнать человека в угол. Всю жизнь меня воспитывали уважать и слушаться старших. А оказалось, что без уважения и послушания гораздо лучше живется.
Бабушка пришла ко мне на выходных.
Она какое-то время косилась в мою сторону, потом выдала:
– Я жалобу собралась подавать. В прокуратуру. Пусть разберутся, что с тобой случилось.
– Баб, - я утянула ее за морщинистые руки к себе на кровать, - Не важно, что случилось. Сейчас все в порядке. Меня в другой класс переводят. Не надо никуда жаловаться.
Последние слова я произнесла с нажимом. Если она откажется, я не буду больше ходить в эту школу.
Но она словно почувствовала, что я доведена до последней черты.
– Ладно, Алиска, если ты считаешь, что так будет лучше, то пусть переводят.
Я думала, она начнет расспрашивать, но она молчала. И я тоже промолчала. Не всегда можно быть откровенной. Даже с самыми близкими людьми. У каждого из нас свои приоритеты. Умение защищать собственные границы - это великое благо. Именно этому нужно учить детей в первую очередь.
Болела я долго. Сначала я пролежала месяц в терапии, а затем через неделю меня снова положили уже с ногой.
В школу вернулась уже после новогодних каникул. И как мне и обещали, в новый класс. Здесь были те, кто учился по стипендии, но и представители "белой кости" тоже. К счастью, не такие агрессивные и сплоченные, как в предыдущем классе. Здесь у меня не было друзей. Но и врагов тоже. Я как-то успокоилась. И относительно спокойно проучилась конец 9 и весь 10 классы.