Девочка по имени Смерть

Усачева Елена Александровна

–  А ну, разошлись!
– Емцов океанским лайнером пошел сквозь толпу возмутившейся «молодежи» к выходу. Пулейкин пристроился в кильватере.

Доставая из портфеля учебники, Юрка вновь встретился с лукавым взглядом пиковой дамы. И тут его осенило. Карты не обязательно красть. Достаточно их подменить! Но перед этим новенькую колоду надо испортить. Следующая перемена наступила быстро. В течение всего урока Юрка подбирал компанию для игры.

–  В дурака сыграем?
– Юрка поудобнее устроился за своей партой и сделал приглашающий

жест Коготкову. Андрюха радостно подсел к нему.

–  И мне раздай!
– Митька нервно потер ладони, недовольно покосился на Влада. Муранов смотрел в окно. И молчал. Молчал с прошлой перемены.

–  Что вы делаете?!
– ахнула борец за справедливость Вербицкая.
– В школе играть нельзя!

–  Леоновой можно, а нам нет?
– Руки у Пулейкина дрожали, но он выглядел упрямым, как молодой бычок.

–  Аня не играет! На ее картах вообще играть нельзя! Они же гадальные!

–  А наши - обыкновенные, поэтому с ними все можно делать!

К Пулейкину пришел туз, но порадоваться он не успел.

–  Игра в азартные игры в школе карается по закону, - жизнерадостно сообщил ребятам историк, Дмитрий Степанович.
– От двух до пяти двоек! С конфискацией!

Мальчишки бросились к своим местам. Юрка поспешно сунул рассыпавшуюся колоду в карман. Вот теперь - самое время заняться подменой. Гадают только на новых колодах, которыми еще никто не играл. Побывавшие в игре карты теряют свою магическую силу.

–  Емцов! Не садись!
– Дмитрий Степанович резко распахнул журнал.
– Ты, кажется, собирался мне сегодня отвечать?

И Митька остался у доски. И получил свою законную двойку. Впервые в жизни Юрка услышал, как бьется его сердце. Сильно. Быстро. Как будто выскочить хочет из груди. От двух до пяти. Мать его дома убьет! И без происков Андалузии будет понятно, что в будущем ему светит быть только дворником. О чем и твердит ему постоянно отец.

Урок истории закончился полным разгромом поляков. Теперь и Митька смотрел в окно.

Девчонки презрительно фыркали, словно предчувствуя что-то нехорошее. Аня колоду из рюкзака не доставала. Все перемены фанатки гадалки вились вокруг нее возбужденным пчелиным роем. Щебетали о своем, недовольно косились на Муранова. Влад сидел один, изучая пейзаж перед школой. Губы поджал, демонстрируя свое полное и окончательное онемение. Не посвященные в священнодействие мальчишки ждали развития событий: предсказаний или каких-то других чудес. Но Андалузия не спешила с прогнозами. И только белый лист бумаги, лежавший на ее парте, резал всем глаза.

Что-то будет. Что-то должно произойти!

–  Держи! Поменяешь эту колоду на ту, что у нее.
– Юрка все еще верил, что Муранов их не подведет.

–  Она уже все знает, - одними губами произнес Влад - ему теперь везде чудились враги, подслушивающие каждое его слово.

–  Почему ты ее так боишься?
– презрительно скривился пристроившийся к ним Митька - после двойки ему был сам черт не брат.
– Хочешь, я с ней заговорю, и ничего мне за это не будет?

Муранов покачал головой - он ни во что не верил и ничего не хотел.

Митька демонстративно сел на парту и уставился на шушукавшихся девчонок.

–  Чего уставился?
– Пустячная посмотрела исподлобья, недовольно насупив брови.

Она была невысокой, с длинными темными, всегда распущенными, сильно вьющимися, взлохмаченными волосами. Из-за плохого зрения она часто щурилась, что порою выглядело довольно-таки воинственно. Вот и сейчас ее лицо изображало крайнюю степень презрения - мол, вчера вы, парни, получили, и сегодня получите!

–  Да вот, гляжу, какие вы тут все крейзи!

В наступившей тишине очень звонко затрещали лампы дневного освещения.

–  А вы что думали?
– понесся вперед Митька.
– Будете на нас всяких привидений насылать, а мы и стерпим? Завели себе персональную колдунью - и жируете!

–  Замолчи!
– тонко вскрикнула Васька.

–  Сам ты псих!
– обиделась Лерка.

–  И никакое это не привидение.
– Аня смотрела Емцову не в лицо, а куда-то в переносицу и выше, взгляд ее терялся в спутанных Митькиных вихрах.
– Это Броккенский призрак, обыкновенный оптический эффект. В Интернете посмотри!

–  Ничего себе - обыкновенный!
– Митька словно сдувался. Голос его сползал с уверенного тона на просительный.
– Карточная ведьма!

Аня резко встала.

–  Я - не ведьма, - негромко произнесла она.
– А еще…

–  Еще - не надо, - заторопился Митька - со всех сторон на него смотрели девчонки, и он явно сдавался под этим общим натиском.
– Нашлешь свой призрак снова - башку откручу.

–  Пугливый какой!

Митька от такой наглости вспыхнул и шагнул вперед, поднимая кулаки.

–  А ну отойди!
– кинулась на помощь подруге Васька.
– И руки убери!

Она смело налетела на высоченного Емцова, уперлась ладонями ему в плечи.

Васькин порыв, прикосновение ее рук, насмешливый взгляд Андалузии - драться Митьке тут же расхотелось.

–  Сдалась она кому… - зло прошептал Митька в макушку Вербицкой. Одноклассница неожиданно оказалась на голову ниже его.

И вновь все вокруг загомонили, зашуршали страницами учебников, заскрипели стульями.

–  Вы еще пожалеете!
– бросила, отходя, Васька.

–  Испугала, - буркнул Емцов. Кого-кого, а маленькую Вербицкую он и не думал бояться.

Но его гвардия была другого мнения. Юрка сидел бледный, с тревогой поглядывая на столпившихся вокруг Аньки девчонок.

–  И что это за Броккен такой?
– все еще громко, с нарочитым равнодушием произнес Митька. Но это уже все было показное, на самом деле он ничего не понимал. Молчание приятелей его напрягало. Неужели они проиграли?

–  В Германии одна горная вершина так называется, - тихо ответил Юрка.