Девочка с персиками
Шрифт:
– Владимир, – услышал я у себя за спиной голос Клавдии. – Вашего выхода не будет!
– Как это понимать? – остолбенел я.
– Публика уже танцует, не стоит их прерывать.
– Как это не стоит? Еще как стоит!
– Я думаю, было достаточно эпатажа. Хватит!
– Ничего не хватит! Мы будем делать то, что запланировали и за что уже получили деньги!
– Я скажу, чтобы вас не пускали!
– Пусть только попробуют! Нас могут не выпустить на сцену, но нас не смогут одеть, мы выскочим голыми на улицу, и будем там бегать! По морозу!
– Я вам запрещаю, – сказала Клавдия.
– А мы тебя не послушаемся.
– Ладно, увидим.
– Кстати, как нам сделать так, чтобы ди-джеи на время нашего перформанса остановили музыку?
– Музыку они останавливать не будут.
– Клавдия, мы выйдем на сцену через десять минут в любом случае, даже если ты станешь собственноручно удерживать меня за хуй! Скажи ди-джеям, чтобы они сделали паузу.
– Я ничего не буду им говорить. Я запрещаю вам куда бы то ни было выходить и что-либо делать.
– Разговор закончен, – сказал я.
Клавдия вышла. Меня трясло. Нужно было найти Гадаски и Ива и предупредить их о случившемся. Это было неслыханно, нам ничего не давали сделать. Клавдия трусила, причем как-то странно, абсурдно, неумно.
– Надо выходить в любом случае, – заявили Гадаски и Ив в один голос, выслушав мой рассказ.
– А если нам не дадут микрофоны? Если не остановят музыку?
– Все равно! Мы будем делать вид, что читаем стихи! Вернее, даже будем читать, но их никто не услышит. Зато увидят наши шевелящиеся губы и поймут, что мы их читаем. Мы не должны сдаваться и вообще идти на уступки.
– А на экран пустим слайды голых поэтов из Лондона и их тексты.
– Точно. Насрать на ди-джеев. Идем.
На подиуме для перформанса были заранее поставлены три римских дивана с золоченой резьбой из театрального реквизита. Их не убрали.
Мы вышли тремя парами и возлегли на эти античные ложа. Внизу бесновалась, колбасилась молодежь. На экран стали хуяриться слайды.
А мы зажимали наших девок и читали им стихи, созерцая все сверху, как сторонние наблюдатели.
Мы возвысились над ситуацией и над Клавкой. Мы забили на всех и просто валялись голыми. Человек рождается голым. Мы были рождены голыми и отстаивали свое право голыми быть.
Нас никто не согнал с диванов. Мы ушли сами, когда нам надоело, показав залу жопы. Уже за кулисами стали допивать купленную Гадаски в дьюти-фри водку. Программа первой ночи была выполнена. Завтра надо будет повторять все снова. Что будет завтра? Завтра будет, что будет. К нам заглянул Юра.
– А почему вы не читали?
– Нам не дали.
– Не дали?
– Нет.
– Нам даже запретили выходить.
– Но вы вышли.
– Да, и теперь празднуем победу. Ты хочешь выпить?
– Хочу…
На следующий день Мне позвонил Гейгер.
– Я видел тебя по телевизору в расширенном вечернем блоке новостей "ZiB 2". Твое
Award"!
– Я был перед Мохаммедом Али? Не может быть!
– Да, культура всегда идет перед спортом.
– Охуеть! Просто охуеть!
– Я даже не знал, что ты будешь в ящике, включил посмотреть на
"Sport World Award", а там Голые Поэты. Просто полный вперед!
Поздравляю!
– Спасибо, Гюнтер!
– Надо сделать литературные чтения специально для Голых Поэтов в рамках мероприятий "Винцайле". Доктор Унхер был в восторге от твоего перформанса в "Литературхаусе" и пообещал нам денег на подобное мероприятие.
– А разве он не ушел на пенсию?
– Уходит, поэтому надо спешить. Срочно придумай концепцию и программу. Надо найти место. Может опять в Анатомическом зале в
Академии Художеств?
– Боюсь, что там больше ничего не получится. Меня оттуда окончательно выгнали. Надо забрать работы, а то обещают выбросить на помойку. Ищу себе ателье.
– А я слышал, что ты уже что-то нашел!
– Да, нашел, но только на пару недель, чтобы поснимать девушек.
Это не выход, ты сам понимаешь.
– В новый номер "Винцайле" мы ставим фотографию, где ты читаешь стихи на столе голым, а сзади как раз логотип "Литературхауса".
– Прекрасно.
"Почему Гейгер так подобрел?" – задумался я. – "Неужели простил?
Забыл? Перестал ревновать? Нет, скорее всего, просто почувствовал конъюнктуру и решил не сохранять отношения пока это выгодно. Потом он нападет, обязательно нападет, если дождется удобного момента для нападения. Ударит в спину. Отомстит. Маргинал, подонок, опасный урод".
Так говорила мне моя интуиция. И я был уверен, что она меня не обманывает. По опыту я знал, что если что-нибудь кажется, то так оно на самом деле и есть. Или будет. Ничего и никому не кажется просто так.
В этом я был абсолютно уверен.
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
Прогулка по Вене. Ночь вторая. Водка "Абсолют".
Гадаски хотел прошвырнуться по Вене. До начала второй ночи оставалось довольно много времени. Мы пошли на Марияхильферштрассе.
Проходя мимо церкви, перед которой в преддверии Рождества уже расположились деревянные будки с пуншем, я обратил его внимание на место.
– В этой церкви Марии Помощницы, по имени которой названа улица, в подвале есть бесплатная столовая для бомжей. Ее нашел Будилов. Ему кто-то дал наводку, поскольку он здесь на площади играл на гармони.
Он каждый день ходил сюда обедать, звал и меня, утверждая, что очень вкусно, но я так и не решился туда сходить.
– Эй! Кого я вижу! – услышал я голос Пауля Бреттшу.