Девочка. Книга первая
Шрифт:
— Зачем я тебе… Отпусти меня, пожалуйста, — впервые за все время моего пребывания в резиденции, тихо попросила я.
Он ничего не ответил и в следующую секунду отключил связь.
В душе было пусто, сердце онемело и ничего не чувствовало, будто в него, пробивая ребра, вонзили толстую иглу и впрыснули под напором жидкий азот.
Глубоко вдохнув, я вытерла ладонью мокрую щеку и подняла глаза — на меня смотрел Лат, тревожно и хмуро. Я и забыла о нем.
— Не надо, — тихо произнес он и протянул коробку с салфетками.
— Не буду, — кивнула я и, выдернув салфетку, пошла к в комнату, злясь, что
Сжав кулаки, я поднималась по лестнице. Он больше не заставит меня плакать! Я сильная! Смерть мамы была самым тяжелым испытанием для меня, и то я не плакала! А тут из-за какого-то мужчины, который не отпустил меня к отцу и ведет себя как хозяин жизни, развела сопли! К черту его! Совсем немного осталось — потерплю!
Я вспомнила, что недавно Лат принес коврик для йоги, как я и просила — это было то, что нужно! Переодевшись, подхватив под мышку коврик, я спустилась в тренажерный зал и до глубокого вечера терзала свои мышцы сложными асанами и растяжкой, полностью отключив мозги от реальности.
Проснулась я от того, что мне было неуютно, как-то липко, и ныло внизу живота. Спросонок я ничего не могла понять, но создавалось ощущение, будто я лежу на теплом мокром полотенце. Я пощупала простынь под собой — она была влажной. Потянувшись к ночнику, я включила свет и у меня перехватило дыхание — мои пальцы были в крови. Резко отдернув одеяло, я похолодела от страха — прокладка, пижамные штаны и одеяло в некоторых местах были пропитаны кровью. Я вскочила с кровати и увидела, что на простыни расплывается огромное алое пятно. Я начала сдергивать простынь и обнаружила, что матрас выглядел не лучше. Сердце бешено стучало, и я застыла с простыней в руках, не зная, что делать. Часы показывали начало второго, Барретта дома не было, и Лат здесь точно ничем не поможет, к тому же, я вся была в крови.
Сердце колотилось о ребра, меня кинуло в холодный пот, и только сейчас я почувствовала ноющие спазмы внизу живота. Со мной такого никогда раньше не было, и мне стало страшно. По-настоящему страшно. Я вспомнила, как маму, всю в крови, увозила скорая, после чего она уже больше никогда не вернулась домой. Вспомнила, как отец выбрасывал окровавленные простыни и сжигал матрас на заднем дворе, и меня сковало от ужаса. Я еще раз посмотрела на свою пижаму, матрас, простыни, пропитанные кровью, и трясущимися руками взяла сотовый. Мне нужно было позвонить Ричарду. Но я не знала его телефон. Дуглас. Холодными пальцами я нашла его номер и нажала на вызов. Три гудка и его встревоженный голос:
— Мисс Харт, что случилось?
— Мне нужно срочно поговорить с Ричардом, но я не знаю его телефона, — тихим голосом проговорила я, стараясь не паниковать.
— Сейчас, — с тревогой в голосе быстро сказал он, и в трубке повисла тишина, на фоне которой слышались мужские голоса.
Время замерло и мне казалось, что я слышу как несется кровь по моим венам.
— Что случилось? — услышала я родной голос, и меня начало отпускать.
— У меня кровотечение… Кажется, сильное… — тихо произнесла я.
— Скоро буду, — сказал он и четким холодным голосом проинструктировал: — Прими горизонтальное положение и до моего приезда не вставай.
— Ричард, мне страшно, — прошептала я.
Секундное молчание и его спокойный голос:
— Ничего
Я смыла с себя кровь, переоделась в чистое белье и, понимая, что прокладки не помогут, разорвала чистую простынь и использовала ее. Укутавшись в махровый халат, я хотела лечь в постель, но передумала, перед глазами вставала картина окровавленного матраса, поэтому я вышла и направилась в спальню Ричарда. Устроившись на его большой кровати, вдыхая запах его подушки, я стала успокаиваться, и сердце постепенно замедлило свой ритм. Внезапно, через открытую дверь спальни, я услышала стук в мою комнату — это был Лат.
— Лат, я здесь, — выкрикнула я из хозяйской спальни и накрылась покрывалом.
“Ну вот, парня разбудил”, - нахмурилась я, но мне было гораздо уютнее от эгоистичной мысли, что Лат не спит и в доме я бодрствую не одна.
Он зашел с огромным стаканом гранатового сока и бутылкой воды.
— Ричард сказал, вам нужно все это выпить.
Я кивнула, и парень удалился.
Допивая бутылку воды, я услышала тихий голос, знакомые шаги по лестнице и затем по гулкому холлу. Я ждала этих шагов больше всего на свете — от них мне становилось спокойно на душе. Барретт зашел в спальню, как всегда, со спокойным видом, но я отметила, что его лицо было уставшим, будто он не спал несколько дней. Он был одет в один из своих дорогих костюмов. Просканировав мое лицо, он опустил свою ладонь на мой лоб, проверяя температуру, померил пульс и затем пощупал мои холодные босые ступни.
— Живот болит?
— Только иногда ноет, но чувствую я себя нормально, — стараясь, чтобы мой голос не дрожал, ответила я.
Он бросил взгляд на пустую бутылку воды и тихо спросил:
— Голова кружится?
— Немного, когда резко вскочила с кровати, — призналась я.
Более не говоря ни слова, он вышел, и я услышала, что он зашел в мою комнату. Через пару минут он вновь был в коридоре, и говорил по телефону:
— …сильное, Генри, сильное… Это обязательно?… Блядь, я расставил ловушки и сам залег на дно. Может все-таки лучше пришлешь специалиста с оборудованием сюда?… Понял… Это может быть что-то серьезное… Согласен… мы только упустим время, и ее все равно придется госпитализировать… Скоро будем.
Что значит “расставил ловушки и залег на дно”?!
Через пару минут он зашел в спальню с моими вещами. Сняв с меня халат, он кинул взгляд на большой кусок свернутой простыни, выглядывавший из-под моих трусиков, и вышел, но вскоре вернулся с таким же куском чистой свернутой простыни.
Как только он потянул ко мне руки, я поняла, что он хочет заменить окровавленную ткань и резко дернулась в сторону.
— Я сама! — тихой паникой запротестовала я, пытаясь забрать чистый сверток.
Он ничего не ответил, лишь отдал “прокладку” и застыл в ожидании.
— Я стесняюсь, отвернись, пожалуйста, — краснея до корней волос, пролепетала я.
— Блядь, не начинай, — устало сказал он, и вновь потянул руки, а я понимая, что лучше ему не возражать, быстро поменяла прокладку, пытаясь спрятать в руках окровавленную.
Барретт с невозмутимым видом забрал у меня кровавую простынь и ушел в ванную комнату. Через минуту он вернулся с влажными от воды руками и начал уже ставший для меня привычным ритуал моего одевания.