Девочки с острыми шипами
Шрифт:
Но, разумеется, я никогда больше его не увижу.
– Филомена, – упрекает меня профессор Алистер. – Снова замечталась? Мы же уже об этом говорили.
– Простите, профессор, – говорю я.
Учителя не раз отмечали, что мечтательность – мой самый серьезный недостаток. Я слишком часто погружаюсь в размышления, уносясь куда-то в мечтах. Я просто не могу выбросить из головы все лишнее, хотя и понимаю, что это меня не красит. Возможно, мне стоит поговорить об этом с Антоном на следующем сеансе. Вероятно, он предложит
Покончив с сегодняшними уроками, я возвращаюсь в свою комнату, чтобы переодеться в пижаму. В коридорах тихо. Считается, что перед сном мы должны оставаться в комнатах, чтобы заниматься или предаваться спокойным размышлениям, но я на цыпочках крадусь на встречу с другими девушками.
На нашем этаже есть несколько отдельных комнат; та, которая расположена в конце коридора, принадлежит смотрителю Бозе. Он следит за нами ночью, обеспечивая нашу безопасность, несмотря на то, что на наших окнах и так есть решетки.
В носках я иду по коридору к комнате Сидни, поглядывая на дверь смотрителя Бозе, чтобы убедиться, что он не наблюдает за нами. Удостоверившись, что все чисто, я тихо стучусь и вхожу в ее комнату.
Девочки в комнате пугаются и тихонько взвизгивают. Сидни вскакивает на ноги и бросается закрывать дверь.
– Быстрее, – шепчет она, пряча за спиной какие-то бумаги.
– Ладно, – отвечаю я с преувеличенной подозрительностью и закрываю дверь.
Осматриваю остальных – Леннон Роуз, Марчеллу, Бринн и Аннализу – и замечаю, что их щеки ярко покраснели. Они прикрывают рты руками, пряча улыбки.
Я театрально поворачиваюсь к Сидни, уперев руки в бока. Поверить не могу, что она задумала что-то без моего участия. Взмахом руки она приглашает меня сесть рядом с ней на кровать, а остальные окружают нас, усаживаясь полукругом на ковре.
– Что происходит? – восторженно спрашиваю я.
Сидни по-прежнему одета в свою форменную рубашку, застегнутую на все пуговицы, но носки натянуты до колена, а брюки она уже сняла. Волосы у нее заколоты сзади. Закатав выше локтей рукава рубашки, она обнимает меня за плечи.
– Помнишь, как ты сегодня познакомилась с красивыми мальчиками? – спрашивает она. – А потом один купил тебе конфет?
– Да, – отвечаю я, понимая, что не все из них в курсе случившегося. – Целый пакет.
– Ух ты, – выдыхает Леннон Роуз.
– Каких конфет? – спрашивает Марчелла, которую волнует практическая сторона вопроса.
– Не важно, – говорю я. – Смотритель уволок меня прочь, прежде чем мне удалось их попробовать. В следующий раз я постараюсь запихать весь шоколад в рот, прежде чем он до меня доберется, – добавляю я, и все смеются.
Я поворачиваюсь к Сидни.
– Вы тут ради этого собрались?
– Не-а, – отвечает она, а затем мимолетно целует меня в висок и убирает руку с моего плеча, чтобы достать что-то спрятанное за спиной.
С торжествующим видом она показывает мне журнал, перелистывая страницы так быстро, что я не успеваю разглядеть обложку. Я тут же начинаю что-то подозревать.
– Ты его украла? – спрашиваю я.
– Да, – говорит Марчелла, пожимая плечами, когда я поворачиваюсь к ней. – Их было полно там, на заправке, – добавляет она, словно это ее оправдывает.
Я беру журнал из рук Сидни, но она тут же выхватывает его у меня, держа в недосягаемости.
– Эй, эй, – вскрикивает она, а затем усаживается, скрестив ноги, и принимается перелистывать страницы, словно что-то ища. Я потрясенно разглядываю фотографию почти раздетой парочки на диване. На этот раз мои щеки заливает краска.
– Ты украла непристойный журнал? – с усмешкой спрашиваю я Марчеллу.
– Нет, – отвечает за нее Сидни. – Это журнал для женщин.
Я растерянно смотрю на девочек.
– Не понимаю.
– Он посвящен исключительно женским проблемам – только им, – поясняет Сидни. – На самом деле, думаю, я нашла себе новый любимый тест.
– И про что же он? – спрашиваю я, пытаясь еще раз заглянуть в журнал, чтобы увидеть то фото.
– Он называется… – она прочищает горло, – «Хороши ли вы в оральном сексе?».
Я разражаюсь смехом, решив, что она шутит, но тут она зачитывает три варианта ответа к первому вопросу. Это откровенно непристойно, но мы толпимся вокруг нее, вслушиваясь в каждое слово.
Хотя нас всех воспитывали в строгости – сначала дома, а затем в изоляции, в академии, – мы не так уж наивны. Довольно часто мы засиживаемся допоздна за долгими разговорами, собравшись в одной комнате, пересказывая друг другу истории, которые где-то услышали – все вместе или поодиночке. Обрывки рекламы, попавшейся на глаза во время экскурсий. Мы пытаемся догадаться, что скрывается за вырезанными цензурой частями фильмов, и наше воображение еще сильнее приукрашивает их.
Покончив со списком вопросов, Сидни зачитывает советы о том, что нужно делать, а чего избегать. Сообща мы решаем, что ничего не знаем об оральном сексе, если верить журналу. Сам процесс выглядит до жути неприятно.
– Вот чего я не понимаю, – говорю я, обдумывая прочитанное, – если это женский журнал, почему они рассказывают нам, как доставить удовольствие парням? Разве он не должен быть о нашем удовольствии? Или хотя бы о взаимном?
– Ну, – говорит Сидни, показывая обложку журнала и проводя пальцем по надписи «Журнал для женщин», – на самом деле хороший вопрос.
Она поворачивается ко мне:
– Окажешь мне услугу?
– Конечно, – чуть помедлив, говорю я.
– В следующий раз, когда встретишься со своим приятелем с заправки, попросишь его пройти этот тест?