Девушка, которая не умеет петь
Шрифт:
Агата прикрыла глаза и с удовольствием вдохнула приятные запахи, наполняющие помещение: в комнате витали ароматы сладких духов и свежей выпечки.
– Я не могу пойти на прогулку в этих обносках! – возмущенно причитала Лиза, с силой закрывая дверь платяного шкафа. – Даже если это прогулка в лес.
Она подошла к круглому столику у окна, на котором стоял серебряный поднос с кувшином, чашками и вытянутым блюдом, на котором лежали фрукты, ломтики мяса, сыр и свежий хлеб. Девушка отщипнула кусочек от душистого хлеба и отправила себе в рот.
– Уймись, – Анна устало отмахнулась от сестры. Сидя на кровати в белом шелковом платье, белокурая девица
– Ничего ты не понимаешь!
Лиза фыркнула, начиная очередную тираду об отсутствии вкуса у сестры. Надо сказать, что обе воспитанницы леди Осткард были её очень дальними, но тем не менее горячо любимыми родственницами. Так как девушки были связаны кровными узами с самим королём Сиэльком, замашки у них были тоже королевскими. И хотя у леди Осткард не так давно родилась законная дочь, едва ли она проводила с собственным ребёнком больше времени, чем со своими воспитанницами. Впрочем, по большей части леди Осткард просто привлекало главное достоинство этих двух девочек, так давно живущих под её протекцией – их талант к пению и музыке. Две дальние родственницы короля и его сестры обладали такими невероятными голосами, что давно прославились на всё западное королевство. В народе считалось, что девушки смогли так прекрасно освоить музыкальное искусство и умение петь только благодаря своей наставнице – то есть леди Осткард.
Под крылом леди Осткард девушки жили не так уж и долго. Всего несколько лет назад обе сестры Нэтт оставили свой родной город и уехали в столицу, собираясь установить более тесное общение с родственником королевских кровей. Общение не слишком-то задалось по причине вечной занятости короля самим собой, поэтому при первой же возможности он отправил девиц к своей сестре. Якобы для их обучения, а на деле – на радость Изабелле, «развеять её невыносимую скуку».
Лиза и Анна были взбалмошными девушками и уж очень горделивыми. Лиза обладала характером скверным во всех отношениях, была придирчивой и грубой. Внешность имела отталкивающую: слишком высокая, несуразно крупная, с большими и водянистыми глазами. Нос её был приплюснут и вздёрнут, пухлые губы почти всегда с неприязнью поджаты. Свои шикарные волосы цвета светлой меди Лиза ежедневно завивала в мелкие кудри, что её только уродовало.
Младшая Анна была на порядок умнее и рассудительнее, к тому же краше своей сестры. Взгляд она привлекала сразу. Анна была похожа на фарфоровую куколку. Все черты её лица были правильными, почти идеальными: тонкий носик, изящные губки, томно опущенные ресницы… Ростом Анна была невысока, едва ли выше Агаты, обладала точеной фигуркой и особой грациозностью. Свои светлые, словно платина, волосы она чаще всего убирала в простую, но красивую причёску с коралловым гребнем.
Платья младшая Нэтт носила всегда красивые, но не помпезные: обычно расшитые петлистыми кружевами, иногда со вшитыми под воротник цветами экуса, в холодную пору – отороченные мехом.
Поклонников у младшей дочери лорда Нэтта было не счесть.
Агата вдруг подумала, что раз сёстры Нэтт до сих пор не заметили её присутствия, то это может грозить ей лавиной обвинений в том, что она намеренно тихо вошла и подслушивает их разговоры. Поэтому, выждав ещё секунду, служанка тихо кашлянула в кулак.
– А, вот и ты, ну наконец-то! – воскликнула Анна, заметив Агату. – Где тебя носило?
– Тебя что, дрянь, стучать не учили? – развернувшись на каблуках и увидев Агату, сразу же взъерепенилась Лиза. Страшно сверкая водянистыми глазами, она уставилась на служанку, уперев руки в бока. – То-то я чувствую, помоями запахло! Почему тебя так долго не было?! Небось, опять в саду песни скрипеть пыталась?!
– Простите, миледи, – пробормотала Агата, опуская голову. – Нет-нет, никаких песен… Я… просто задержалась на кухне…
– Смотри мне, дождёшься вот! – грозно качая головой, орала Лиза. – В следующий раз наголо обрею!
– Лиза, Анна, ну в чем там дело? – послышался звенящий голос леди Осткард из смежной комнаты. – Тестос уже наверняка устал ждать вас!
В комнату вошла высокая женщина в атласном платье, расшитом жемчугом и серебряными нитями. Светло-русые волосы леди были убраны в высокую прическу, которую венчала невероятной красоты диадема.
Конечно же, леди Осткард не зря считалась самой красивой женщиной всего западного королевства. И красота её была блистательной. В серо-зелёных глазах горел огонь живой страсти, а идеальное лицо с фарфоровой кожей и изящными чертами казалось ненастоящим, будто бы нарисованным.
У Агаты сжалось сердце. Вот кого-кого, а леди Осткард ей, наверное, никогда не перестать бояться. Было ли странным то, что леди Изабелла Осткард всеми фибрами души ненавидела бастарда своего мужа? Впрочем, это не единственная причина, по которой эта женщина пыталась превратить жизнь несчастной Агаты в сущий ад.
– Миледи, – прохрипела Агата.
Острый взгляд Изабеллы словно кинжал уткнулся в служанку, казалось бы, пронзая её насквозь.
– Где тебя носило? – процедила Осткард. – Почему тебя не могли найти у подсвечников? Твой отдых уже давным-давно закончился. После прогулки с девочками тебя ждёт пять плетей за твою лень и халатное отношение к работе. Ты поняла?
– Да, миледи, – голос Агаты дрогнул. Она стояла, опустив голову и сжимаясь от страха. Леди Осткард сморщила свой аккуратный носик.
– А теперь убирайся вон отсюда и жди моих воспитанниц в саду. И побыстрее, я уже едва выношу эту вонь.
Под хихиканье Лизы и Анны Агата колоссальным усилием воли заставила себя кивнуть и после короткого реверанса сразу же покинула комнату.
***
Круглый диск солнца, то врезаясь в пухлые облака и пропадая в них, то снова появляясь на небесной синеве, лучезарно сиял, не желая опускаться. Теплолюбивых солнечных птиц теперь было совсем не услышать. Сегодняшний зной пришелся не по нраву даже им. Перестав петь ещё в полдень, сейчас они и вовсе усадили свои толстые тела в растрепанные круглые гнёзда и уснули в ожидании вечера. Это говорило лишь о том, что за прошедшее лето нынешний день стал самым жарким.
А цветы Осткардских садов наслаждались. Благоухая, они тянулись от серых стен замка вдоль тропинок, где упругий плющ зеленел на прутьях кованой изгороди: россыпь тёмно-сиреневых цветочков алиссума и пёстрые бутоны анемонов, бархатные розы и пушистые пионы, незабудки, незабудки, незабудки – небо на земле.
И жизнь вокруг них, этих цветов, пестрела яркими красками, запахами, движениями. Но слёзы Агаты тем не менее были горячи и слишком горьки, чтобы полностью этим насладиться. Девушка зажмурилась и покачала головой. Если бы сейчас ей было позволено спеть, она бы вложила в свою песню всю скорбь, всё своё горе… Но ей не дозволялось и этой малости.