Девушка, которая не умеет петь
Шрифт:
Женщина посмотрела на свою гибкую подругу, и они зашлись смехом. Побледневшая от ужаса Лиза лишь молча взирала на каждую из них, боясь даже пикнуть.
– Уймись, Лютильда, – отмахнулась Шианна. – Главное, девки леди Осткард у нас. Теперь нам надо доставить их в лагерь, а к ночи выручить за них побольше золота.
– Выручим, выручим, – мягко, словно бы мурлыча, произнесла Ренеа, глядя сначала на Лизу, затем на Анну. – Уж не сомневайся. Дактеан будет нам очень благодарен и монет не пожалеет, судя по нашему вчерашнему разговору.
– Ещё бы, – закатила глаза Лютильда, складывая мощные руки на груди. – После того,
На губах Ранеи мелькнула легкая усмешка.
– А я смотрю, ты ревнуешь, Лютильда. Но я понимаю, тебе обидно. Дактеана же исключительно титьками не заарканишь, как других, да?..
– Титьками заарканить можно любого нормального мужика. Просто, судя по всему, Дактеан в их число не входит.
Лютильда и Ранеа схлестнулись кипящими яростью взглядами.
– Так, а ну, закройте рты и доставайте веревки, – рыкнула рыжеволосая разбойница. – Ещё вашего бабьего трёпа мне здесь не хватало. У нас дело, если вы не забыли.
Неожиданно Анна, выглядевшая сейчас особенно несчастно в вымокшем платье и со спутанными платиновыми волосами, вдруг разрыдалась, закрыв свое миловидное личико изящными ладошками. Бессилие охватило её, и она бы упала, если бы Лютильда не подхватила девушку под руки.
– Эй, эй, спокойно, – буркнула разбойница, встряхивая Анну, словно та была не тяжелее пушинки, и снова ставя её на ноги. – Раскисать будешь позже, когда я тебя на лошадь закину, а тащить тебя до неё я не собираюсь.
Ранеа, сняв с крючка на поясе тонкую веревку, вдруг замерла, уставившись на Агату. Она будто бы раньше и не замечала присутствия девушки посреди этой заварушки, но сейчас… Чуть приподняв тонкие брови, черноволосая девушка посмотрела на Шианну.
– А служанка-то нам зачем? – равнодушно пожала плечами Ранеа.
Агата, понимая, что, возможно, она сейчас стоит на пороге смерти, вскинула взгляд на дикарку Шианну. Та, склонив голову, мрачно рассматривала девушку и что-то обдумывала. Губы её были сжаты в напряжении и, казалось, что вот-вот с них может сорваться холодное «незачем». Но нет. Ещё одно мгновение – и решено. Что-то теплое мелькнуло во взгляде Шианны.
– Возьмём с собой, – бросила она, взглянув на Ранею. – Пригодится.
Глава 2
Дождь зарядил с неимоверной силой. Мелкие речушки вспенились, забурлили и с шумом разбежались по разным уголкам леса. Листья кустарников склонились под напором дождевых капель и заблестели, а в грязной жиже земляных рытвин в танце закучерявились еловые иголки.
Ветер неистово выл, и в клубящихся тучах над головой гремели раскаты грома, однако пару раз Агате показалось, что где-то совсем рядом она слышит волчий вой. Скорее всего, ей, конечно, послышалось, так как разбойницы по-прежнему оставались спокойными, а их спокойствие усмиряло волнение и самой служанки.
Ехали долго, Агате показалось, целую вечность. К счастью, к тому времени, как их путь подходил к завершению, дождь, пусть и нехотя, но прекратился. Но, несмотря на поздний час, небесных светил не было видно даже мельком, а небо, всё ещё затянутое плотной пеленой грозовых туч, казалось низким, словно сырой потолок подземелья.
Агата, вымокшая и промерзшая до кончиков пальцев, ехала верхом, сидя перед Шианной, благодаря чему хотя бы спина служанки была согрета. Другие девочки – Лиза и Анна – сидели на лошадях подле двух поспоривших ранее разбойниц. На протяжении их долгого пути через тёмный и зловещий лес Агата то и дело возвращалась к мысли о том, что в этот уходящий в прошлое день её жизнь меняется кардинально и навсегда. И пусть Агата находилась в явной опасности, и ей в ближайшее время могла грозить смерть, служанка отчего-то чувствовала странную лёгкость. Может быть, от того, что ей всё-таки удалось избежать страшного наказания плетьми, обещанного леди Осткард, а может, от того, что ей больше не придется просыпаться ранним утром и до полного изнеможения работать в саду хотя бы в ближайшее время. И это уже делало её счастливой.
На самом деле облегчение наступило потому, что Агата, скорее всего, навсегда обрела свободу от гнёта Изабеллы Осткард. Как это ни смешно, но действительно свободу, пусть и в плену у рыцарей ночи.
Снова завыл ветер, и Агата завертела головой, осматриваясь. Янтарные капли липкой смолы переливались на сосновых стволах, а пушистые еловые ветки, покачиваясь из стороны в сторону, сверкали россыпью дождевых капель. Должно быть, когда в этих местах не бывало дождя, земля здесь была сухой и твёрдой, усыпанной иголками и корой, отчего и сейчас грязи было не так много. Это ощутимо помогало лошадям быстрее передвигаться по витым тропкам.
Для Агаты было ясно, что эти места находились далеко от замка её отца. Лес, в который они приехали, был темным, хвойным. Совсем не таким звенящим и светлым, как Осткардские леса. Окружение скорее напоминало Агате её родные северные края – Нортон, тоска по которому терзала её сердце уже двенадцать лет.
Очевидно, то, что чаща просматривалась здесь весьма плохо, давало возможность с наибольшим преимуществом разбить лагерь для временного пребывания. Неудивительно, что именно в этой чаще разбойники и обосновались. Лагерь их оказался небольшим, хорошо освещенным.
Агата заметила его только тогда, когда лошадь Шианны перебралась через узкую канаву и вышла к лесным скалам, на мокрых склонах которых мерцали отражения костров. Не без облегчения служанка подумала, что их мучительный путь подходит к концу. Дрожа от холода в платье, тяжелая ткань которого, вымокшая до последней нитки, облепила тело, Агата искренне надеялась, что ей дадут возможность хотя бы немного обсохнуть возле огня.
Лошади разбойниц прошли мимо ямы со скарбом, охраняемым мускулистым мужчиной в доспехах из варёной кожи, и мимо лесного родника, бьющего из-под земли прямо под елью. Возле источника Агата заметила мешок с посудой, выструганной из дерева – чашками, тарелками, ложками и кувшинами.
Шианна и её лиходейки вывели своих лошадей на продолговатую поляну у крутого скалистого склона. С каждого её края горело по костру. На одном – там, где сидели мужчины и женщины в одеждах вольных дикарей – жарилось мясо какой-то дичи; на другом, возле которого две старухи складывали в короб рыже-красные обломки сосновых веток, кипятился чайник.
Агата сразу же заметила, что мужчин в лагере было явно меньше, чем женщин, были также и дети. По краям поляны под еловыми ветками и у высоких валунов были расстелены шкуры и широкие отрезки из дубленой кожи, а ещё подстилки из сухого мха и травы – места для сна.