Девушка, которая не умеет петь
Шрифт:
Шианна остановила лошадь у широкого пня с торчащим из него гвоздями для привязки узды и ловко спешилась. К ней тут же подоспел светловолосый мальчик лет девяти-десяти.
– Ну наконец-то! – завопил он, кидаясь в объятия женщины.
– Тише ты, тише! Не горлопань так громко, мы, конечно, в этот раз надёжно укрыты, но не стоит рисковать, – укорила его Шианна, но тут же обняла мальчика и крепко прижала к себе.
– Прости, прости… Я очень ждал тебя, мама! Хотел показать тебе мою добычу! И кролика, которого я сегодня подстрелил…
Шианна улыбнулась, и взгляд её смягчился.
– Успеется,
– Пленники? – Лицо мальчишки вытянулось от удивления. – У нас пленники?!..
– Капио, давай без шумихи.
Мальчик с любопытством выглянул из-за спины матери. Рассмотрев Агату, Капио поглазел и на других пленниц, которые в сопровождении Ранеи и Лютильды направлялись к центральной части лагеря.
– Ты! – грозно, но с всё ещё прежним восхищением воскликнул мальчик, снова поворачиваясь к Агате. – Пленник! Как тебя зовут?..
Шианна попыталась схватить мальчишку за шиворот его курточки из мягкой кожи, но тот увернулся и в один прыжок оказался у лошади, на которой сидела Агата. Пока служанка размышляла, нужно ли ей отвечать мальчику или нет, ситуация разрешилась сама собой.
– Капио, уймись. Сейчас не до игр, – высказала Шианна сыну, беря его за руку. – Давай-ка возвращайся в лагерь. Я тебя найду попозже, и мы все обсудим.
Увидев строгое лицо матери, мальчик мигом успокоился. В эту же минуту со стороны лагеря послышался весёлый голос:
– Шианна! Ну наконец-то!
Агата моргнула и прищурила глаза. К ним направлялась полная женщина в цветастом платье свободного кроя. На её мясистой шее нежными бликами переливался настоящий жемчуг, собранный в короткое ожерелье, а в ушах пурпурно-синим огнём горели невероятной красоты камни.
– Да уж, – буркнула Шианна, отбрасывая вымокшую медно-рыжую косу за спину и хмурясь. – Жаль, что только ненадолго.
Шианна помогла Агате слезть с лошади и, поддерживая едва ковыляющую от волнения и бессилия девушку, повела её в лагерь. Капио не переставая кружился вокруг служанки, но лишь первые несколько минут. Уразумев наконец, что Агата, как и две другие пленницы, ровным счётом ничего собой не представляет, мальчик в ожидании матери удалился заниматься своими делами. Как услышала краем уха Агата: точить кинжал и плести новую верёвку для следующей охоты.
Разбойники, готовясь к ночи, завершали свои хлопоты. К примеру, грозный на вид старик перетаскивал хворост: подхватывал ветки, раскиданные возле скалы, крепко-накрепко перевязывал их и нёс вязанку к навесу, натянутому между кривыми ветвями старой лиственницы. Чуть дальше от навеса юноша с обритой головой и шрамом на лбу кормил лошадей, девушка в простенькой тунике из вощёного хлопка сидела рядом и занималась чисткой кожаных доспехов.
Кто-то из женщин лагеря стирал бельё, кто-то из мужчин мастерил стрелы. Дети вместе со старухами перебирали овощи и фрукты, раскладывали по лукошкам грибы и ягоды.
Проведя девушек через лагерь, Лизу усадили близ скалы, у пузатых бочек, укрытых просаленными тряпками, Анну чуть дальше – у ещё одного родника. Обе девушки выглядели измученными и подавленными, они молчали, тихонько осматриваясь и вздрагивая от каждого
Шианна подошла к разведенному у скалы огню, где вокруг чёрного от копоти котелка уже вовсю суетилась та самая женщина в цветастом платье, что встретила их несколько минут назад. Покрепче связав служанку и посадив её у тонкой ели, рыжеволосая разбойница устроилась у костра на подстилке из лапника. Протянув руку к низкому табурету, она подхватила с него пузатые мехи.
Агата всем своим существом ощутила, как невероятно прекрасно тепло огня, пусть так слабо, но всё же касающееся её. Устроившись поудобнее, служанка осмотрелась. Она заметила, что недалеко от котелка, висящего над огнём, были рассыпаны горячие угли. Над углями была установлена решетка, где пеклась рыба, картошка, мясо курицы. Там же у огня была поставлена каменная плита, на которой грелся чугунный чайник.
Агата прикусила губу. Запах наваристой похлёбки и поджаривающегося мяса заставил желудок девушки болезненно сжаться – после всего пережитого просто неимоверно хотелось есть.
Но придется перебиться. Чай, не в гостях.
Время словно бы остановилось. Разбойницы ужинали и разговаривали, кто-то кричал, о чём-то спрашивал, смеялся. Потом всё стихло, и Агата задремала. Полудрёма охватила её ненадолго, уже вскоре голоса разбойниц снова заставили её очнуться.
– Эти две напыщенные индюшки важны для Дактеана, – содрав хрустящую кожицу с копченой курицы, хмыкнула Шианна. – Но мы за них всё равно много не выручим.
– Как это так – не выручим? – пробасила женщина в цветастом платье. Она уже сидела рядом с Шианной и грела испачканные в золе руки у огня. Агата вдруг обратила внимание, что эта женщина чем-то схожа с Лютильдой, словно бы они были сестрами. – Они же воспитанницы леди Осткард!
Держа в блестящих от жира пальцах куриную косточку, Шианна рассекла ей воздух, отмахиваясь от собеседницы.
– В том-то и дело, Кассена, – качнула головой разбойница, и выражение её лица в один миг стало жёстче. – Они всего лишь воспитанницы леди Осткард. Не дочери они ж ей, в конце-то концов. Её новорожденная дочь в замке, у неё под боком. Что ей с этих дур?
Агата опустила голову и осторожно посмотрела на Лизу. Та, облокотившись о скалу, рыдала, закрыв лицо руками. Анну Агата со своего места видеть не могла, впрочем, догадывалась, что она горюет не меньше сестры.
– А что со служанкой? – Поведя круглым плечом, Кассена вдруг вскочила с места и начала собирать с низкого стола посуду, некогда блестящую серебристым цветом мельхиора, но ныне почти полностью покрывшуюся черным слоем копоти. – Зачем нужна эта малявка? За неё они и меди не дадут.
Агата замерла и прислушалась.
– Этого мы ещё не знаем, – Шианна кинула пронзительный взгляд на свою пленницу. – Видишь ли, слуги обычно знают больше господ. Может, она будет полезна Дактеану. Если нет… – Шианна пожала плечами, и служанка почувствовала, как её сердце ушло в пятки. – Заберем её к себе. Я уверена, что несчастная девчонка натерпелась в замке у лорда Осткарда. А мне всё равно нужны люди.