Девушка с хутора
Шрифт:
— Я!
– Я!
— Хлопцам поручите!
— А мы что? Дурней вас? — сказала Даша.
Заспорили, зашумели. Стоявший на страже Сеня Михайлов даже замахал руками.
— Тише! Да тише ж вы!
— Вон у секретаря есть предложение, •— сказал Выхов. — Слушайте, не волнуйтесь.
— Мы вот что предлагаем, — начала Оля, — это я и товарищ Выхов предлагаем. На это дело надо таких, кто посильней. Значит, хлопцев — всех, а из девчат — одну. И выйдет всех пять. Раз я секретарь, то из девчат буду
— А я думала... — разочарованно произнесла Нюра.
— Что ты думала? — Выхов повернулся к ней.
— Я думала, что меня... — И вдруг горячо: — Ну пусть будет шесть!
— Семь!
— Восемь! — стали просить и Галя и Даша.
— Бросьте, девчата! — строго остановил их Выхов. — Нельзя так. Надо пять, и кончено. А вам тоже дело найдется.
— Мы уж это слышали, — вДруг грубо сказала Нюра. — В комсомол позвали, а ничего нельзя делать. Я не хуже хлопца могу. Пускай Степа скажет — могу или нет.
— Я и без Степы знаю, что можешь, — сказал Выхов, положив руки ей на плечи. — Ох, и глаза ж у тебя! Что ты такая сердитая?
— Она у нас всегда такая, — заметила Галя.
— Как сухая солома, — добавил Степа, — раз—и загорится.
— А потом и потухнет?—спросил Выхов.
— Не скоро потухнет, —? отозвалась Оля. — В Кубань ее надо с головой окунать, не иначе, а то всё будет полыхать.
—? А что ж, это хорошо, — серьезно ответил Выхов. — Кто быстро потухает, с того толку мало.
Он еще раз пристально заглянул Нюре в глаза и сказал:
— Не горюй. Будет и тебе дело. А теперь, — он повернулся ко всем, — отобранные пять оставайтесь, а остальные — тихонько по домам и говорите прямо: обиженные или необиженные?
— Обиженные! — за всех ответила Нюра.
— А дальше что?
— А дальше — я больше не приду. Не буду комсомолкой.
— Что ты болтаешь! — Степа шагнул к ней, но Выхов его остановил:
— Никогда не поверю, чтобы ты... По-моему, ты не такая, — тихо сказал он Нюре.
Нюра молчала. Она накинула на голову платок, закуталась и, глядя себе под ноги, направилась к дверям. Приоткрыла их, собралась перешагнуть порог и... первый раз в своей жизни поступилась самолюбием: тихо, но твердо спросила:
— Когда опять приходить?
к ней бросились Степа, Оля, Даша, но она рванулась и побежала домой. Степа догнал ее у ворот.
— Нюрочка, что ты? — ласково спросил он.
— Ничего... Дурная я... Теперь тот дядька надо мной смеяться будет. Прощай, Степа.
Она вышла за ворота и, досадуя на себя, пошла домой. Вдруг остановилась и внезапно вспомнила: «Да я ж его знаю! Это он тогда к колодезю приходил вместе с фенькиным батькой! Его голос! Эх, дура я, раньше не вспомнила. Я б его спрсь-сила». Она была уже готова вернуться в сарай, но с досадой подумала: «Осрамилась» и ускорила шаги.
XLIV
В школе опять начались занятия. Все пошло обычным порядком. Леля шепталась с подругами, «баронесса» Симочка ежедневно меняла на косах бантики, Рая попрежнему уплетала на переменах булки. Простодушная Зоя и та заметила:
— Что такое! У людей и хлеба не сыщешь, а батюшка что ?ни день крендельки печет.
— А ты, как вырастешь, выходи за попа замуж, — посоветовал ей кто-то.
— Слышь, Нюрка, — засмеялась Зоя, — попадьей я буду.
— Не будешь, —спокойно ответила та, — ты хоть и чудачка, а не такая, чтобы на чужие труды зариться.
Рая услышала их разговор, обиделась:
— Ничего мы чужого не берем, — доедая булку, сказала она, — а тебя, видно, зависть гложет, что твой отец ничего не заработал... Это красные — так те, действительно, грабят. У всех монастырей землю отняли. Что им монахи плохого сделали? Люди молились, молились, и вот тебе — здрасьте.
— А что ж за них бог не заступился? —? спросила Нюра.
— Сострила! Нашла над чем смеяться. Я вот Леле скажу,— Рая фыркнула и ушла.
— А Лелечка отцу передаст, — сказала Зоя.
— Ну, и пускай.
Зоя покачала головой:
— Знаешь что, Нюра? Ты лучше их не трогай. Я—другое дело. Мой батька не у красных, мне ничего1 не скажут, может, только Таисия поругает, а ты... Не бережешь ты себя, Нюрочка.
— Зоя! — Нюра шагнула к ней, — я не знала, что ты такая. Ты, правда, такая? Тебя все за дурочку считают... И я, может, считала/ а ты... Видишь, какая я дрянь...
— А я гляжу на тебя и думаю, хоть и заноза ты, хоть и красный у тебя батька, а все-таки ты лучше, чем эти трясогузки. Только не люблю я, что гордячка ты, выше всех себя ставишь.
— Я гордячка потому, что меня все кусают.
— Это теперь. А раньше?
— А раньше я ничего не думала.
Прозвенел звонок, на урок пришел батюшка. Он вызывал учениц, рассеянно слушал их ответы. Было заметно, что мысли его заняты другим. В раздумье ходил он по классу, время от времени останавливался у окна и, заложив руки за спину, подолгу глядел в одну точку. «Что с папой?»—удивилась Рая.
На задней парте раздался смешок. Отец Афанасий и на это не обратил внимания. Рая продолжала с тревогой наблюдать за отцом. Наконец тот медленно повернулся и приказал:
— Встаньте!
Дежурная робко заметила:
— Еще звонка не было, — но не получив ответа, принялась читать молитву.
С последними её словами отец Афанасий поспешно оставил класс. Рая побежала за ним. Все переглянулись. Когда же она вернулась, сейчас же к ней подошла Лелечка и спросила о чем-то, но Рая лишь развела руками и сказала тихо: