Девушка с серебряной кровью

Корсакова Татьяна Викторовна

– Ты тоже это видел? – спросила она, не глядя на Федора.

– Что? – не понял он.

– Что у дракона, того, что из башни, глаза горели желтым.

– У бронзового дракона?

– Ты меня понял. Август это видел, а что видел ты?

– Мне показалось. Может, какой-то отсвет, солнечный блик.

– Солнце тогда еще не встало, а фигуры двигались, как живые.

– Но вы ведь сами сказали, что механизм мог включить кто-то другой.

– Другой и включил. Я просто не хотела пугать блаженного. Он и без того

напуган.

– Желтоглазый? – Федор не верил своим ушам. – Но ведь он в озере.

– Может, в озере, а может, в другом каком месте, но сила его вокруг. Давненько он так не шутил. Должен бы угомониться, ан нет. Это из-за тебя. – Евдокия вперила в Федора немигающий взгляд. – Думаешь, я не знаю, что ночами Айви к тебе приходит?

На самом деле Федор надеялся, что эти встречи – их с Айви тайна. Выходит, зря надеялся.

– Она тратит свои сны и свою силу на тебя, а должна делиться с ним. Так заведено.

– Кем заведено? Кто вообще решил, что она должна тратить себя на какого-то желтоглазого гада?! – Федор не сдержался, сорвался на крик.

– Не ори, – шикнула на него Евдокия. – Не знаю, кем заведено. Уж точно не мной и не тобой. Знаю только, если он позвал, а серебро отозвалось, значит, все.

– Что – все?

Вода перед лодкой, до этого гладкая, вдруг начала вспучиваться гигантским пузырем. Это было одновременно страшное и завораживающее зрелище. Евдокия сидела к нему спиной, поэтому ничего не видела.

– Это значит, что они теперь связаны. – Она говорила быстрой и злой скороговоркой. – И кто эту связь решится разорвать, тому придется худо.

– Тетушка…

– Молчи! – прикрикнула она на него. – По ночам связь крепнет, они встречаются в снах. Должны встречаться. Тогда сохранится равновесие и в Верхнем мире, и в Нижнем…

Пузырь уже возвышался над водой в три человеческих роста. Он истончался и грозился вот-вот лопнуть.

– Да обернитесь вы! – крикнул Федор, и Евдокия послушалась, стремительно обернулась.

Мгновение она разглядывала пузырь, а потом велела:

– На дно лодки! Быстро!

Пузырь лопнул, обдав их дождем из брызг в тот самый момент, когда они упали на дно, а потом лодка закружилась по спирали, засасываемая в открывшуюся воронку.

– Перестань! – закричала Евдокия, цепляясь руками за борта лодки. – Прекрати! Они еще дети! Они не понимают! Позволь мне объяснить! – Она кричала, обратив лицо к стремительно темнеющему небу и с каждым сказанным ею словом лодка замедляла свое движение до тех пор, пока и вовсе не остановилась. Воронка исчезла, словно ее и не было, и поверхность озера снова сделалась гладкой. Евдокия вздохнула, уголком платка вытерла мокрое лицо.

– Не зли его, – сказала шепотом. – Здесь он всему хозяин. Не зли.

– Вы говорили про сны. – Помогая себе здоровой рукой, Федор снова сел. – Про мои с Айви общие сны.

– У нее есть и другие сны. Должны

быть. Общие с ним. И тех снов должно быть больше. Или хотя бы не меньше. А она почти каждую ночь с тобой. Так нельзя, Федор, это плохо.

– И что в тех снах? – Федор задал вопрос, получить ответ на который боялся.

– Она не помнит. Ни одна из них не помнит. В своих снах они просто входят в пещеру.

– И… все?

– Я не знаю, все или не все. – Евдокия снова взялась за весла. – И они тоже не знают. Или не хотят говорить.

– Они – это кто?

– Женщины ее рода.

– Мать Айви?

– Нет. – Евдокия мотнула головой. – Бабушка, жена Акима Петровича. Она его слышала.

– А мать?

– А в матери Айви серебро не отозвалось на его зов. Она, конечно, кое-что чувствовала, кое-что умела, но до своей матери и до собственной дочери ей было далеко.

– А серебро может не отозваться?

– Может. – Евдокия гребла широкими уверенными гребками. – Когда его мало или оно слабое. Никто точно не знает, отзовется оно на зов или нет.

– Что с ними стало? – спросил Федор.

– С кем?

– С бабушкой и мамой Айви.

Евдокия долго молчала. Он думал, уже и не ответит, когда она снова заговорила:

– Анна, жена Акима Петровича, была очень сильной. Такой, как Айви. У нее хорошо получалось усмирять Стража. Я помню те годы, на озере было мало смертей, спокойно все, тихо. До тех пор, пока она не повстречала Акима Петровича.

– Он тоже был пришлый? – Федор уже знал ответ на свой вопрос, но не спросить не мог.

– Пришлый. – Евдокия кивнула. – Такой, как ты. Не спрашивай, из каких он краев. Это не наше с тобой дело. Захочет, сам расскажет. Это неважно. Важно, что они встретились, и Анна влюбилась.

– И сны ее изменились.

– Изменились.

– А Желтоглазому это не понравилось.

– Не понравилось. Озеро снова сделалось неспокойным, скотина пропадала, люди тонули. Много. – Евдокия вздохнула. – Пошли разговоры, что все это из-за Анны, что она ведьма, что это она Стража тревожит и зовет. Глупцы, они так и не поняли, что сотворили.

– Что они сотворили? – Тело заломило от дурного предчувствия. Все, от макушки до пяток.

– Летом в городе часто устраиваются ярмарки. И сейчас, и раньше. Аким Петрович отлучился по делам, а Анна с Сонечкой, их маленькой дочкой, пришли на ярмарку. – Евдокия снова замолчала, лицо ее сделалось каменным.

Федор тоже молчал, не торопил.

– Они ее убили, – сказала Евдокия наконец. – Задушили прямо на глазах у Сони. Шестеро их было гадов. И с ними одна баба. Баба и надоумила. Аким Петрович в молодости был видным мужчиной, и деньжата у него всегда водились. Видный мужчина, но при жене… Вот от жены и избавились… А тело сбросили в озеро. Отдали Стражу. Ее так и не нашли, озеро свою добычу никогда не возвращает.