Девушка в тюрбане
Шрифт:
— Можно узнать, куда мы направляемся? — спрашивает оруженосец.
От рыцаря не ускользнул многозначный философский подтекст вопроса, но он ограничивается краткой репликой:
— Шагай да помалкивай!
— Устал я, ноги болят.
— У меня тоже.
Они садятся отдохнуть за столик.
Появляется официант.
Они пересаживаются на тротуар.
Никто не появляется.
— А какая она из себя, эта Брюнетка? — осведомляется Волчонок.
— Была прекрасна, как жемчужина на мантии ночи.
— И сколько брала?
— Не помню.
— Давно ты не спал с женщинами, а, учитель?
Учитель поднимает брови
— Да, и в самом деле давно.
— А я никогда. — (Откровенность за откровенность.)
Ответ растрогал учителя, улыбаясь, он обнимает Волчонка, тот настораживается.
— Ты случаем не дон Педро?
— Ты — счастливчик, мой юный оруженосец. Скоро в тебе затрепещет самый возвышенный импульс природы! К тому же теперь не трудно быть на короткой ноге с эросом. В мои времена, чтобы увидеть в газете обнаженные бедра, надо было годами всю прессу просматривать. А сейчас в газетах такая концентрация эротического материала, что лишь одна полоса — заявляю это с полной ответственностью — вызвала бы у моего поколения временную потерю работоспособности и множественные вывихи в области пясти.
Волчонок понял все, кроме последнего слова, которое кажется ему двусмысленным.
— А у тебя есть нареченная? — интересуется рыцарь.
Волчонок возводит глаза к луне и после краткого раздумья ответствует:
— Да у меня три на примете. Но Лючия слишком большая, Лючинда Конский Хвост слишком маленькая, а Бараццутти слишком уж безмозглая.
Они снова пускаются в путь.
— А у вас, господин учитель, эта самая есть, ну... нареченная?
— Я вдовец.
— Стало быть, раньше была.
— Ну разумеется.
— И какова она была?
— Как все жены. Высокая, высокомерная, угрюмая, порой замкнутая и холодная.
Волчонок молчит.
— Но я все же ее любил, только... чего-то в ней не хватало... пылкости, что ли, не знаю, поймешь ли ты... В общем, я завел себе любовницу.
Сегодня учитель явно отпустил поводья.
— И чем все кончилось?
— Она была женой моего уважаемого коллеги, учителя рисования. Целая драма. Даже нянечки в школе были потрясены.
— Понимаю. Я бы тоже обручился с Лючией, если б не Леоне...
Пауза. Оба вдруг вспомнили, чем заняты. В половине двенадцатого они подходят к светящейся вывеске «More Fun» [4] . Полуночники парами, тройками, группами ныряют под шпалеру искусственного винограда, освещенную как на съемочной площадке. Все посетители, кроме наших друзей, загорелые. Но, невзирая на бледность, они решительно направляются к входу.
Джорджо, вышибала, преграждает им путь своей лапищей.
4
«Побольше веселья» (англ.).
— Нельзя.
— Что нельзя?
— Заходить нельзя.
— Почему?
— Я решаю, кому можно, кому нет. Иди-ка ты, старый, купи мороженого — себе и мальцу.
С высоты шести купленных порций мороженого и своего достоинства Лучо обкладывает вышибалу самыми отборными выражениями, тот в растерянности чешет затылок и думает, можно ли поднять руку на старика, за спиной которого стоит мальчишка примерно одиннадцати лет.
На шум выходит госпожа
— Господин учитель Ящерица! Вы — здесь?! Вот это да!
— Годы идут, — изрекает учитель в полной уверенности, что доживших до его возраста не так уж много.
— Что вы здесь делаете?
— Хотел поговорить с тобой! Войти можно?
— А мальчик?
— Со мной. Мой верный друг.
— А ты случаем не дон Педро? — хором спрашивают Касатка и вышибала.
Они входят в «More Fun». Внутри ниши и свечи: интерьер как в склепе Джульетты. У Волчонка разгорелись глаза. Здесь и красотки с искусственным загаром, и неотразимые мужчины, и промышленники, и швейцарские благотворители, и непокладистые журналисты, развалившиеся на диванах, и знаменитый комик, придумавший летучую фразу «Сделаем шах вперед!», и фотомодели обоего пола; на столах — лимонад и ликеры, но официант не пристает к тебе как банный лист, а ты сам властным жестом подзываешь его, точно судья — проштрафившегося игрока: а ну-ка поди сюда, голубчик! Работает шикарный ресторан, в меню последние кулинарные новинки: «спагетти а-ля по-бля» или «рис с морскими фаллосами». Надрывается по-английски певица:
Your love is king crowned in my heart... [5]Двое яростно вцепились друг в друга. Это замминистра и модный художник.
— Я сейчас вернусь, — говорит Касатка. — Вы пока пейте все, что вам нравится.
Она уходит, покачивая фосфоресцирующим хвостом.
Рыцарь и оруженосец удобно устраиваются на голубом диване, мягком, словно обезьянья шерсть. Подзывают (сами!) официанта.
Заказывают лимонад и мятный ликер.
5
Любовь моя, ты безраздельно царствуешь в моем сердце (англ.).
Расслабляются.
Едва не засыпают.
Но Волчонок констатирует:
— Учитель, а тебя здесь хорошо знают.
— Я когда-то вел светскую жизнь.
— Как синьора Касатка?
— Не совсем. Я был несколько пассивнее.
Полуночники с любопытством разглядывают их. Учитель объясняет Волчонку, из каких видов общения складывается коктейль светской жизни.
Рядом с ними столик команды «Видеостар». Беседа протекает примерно таким образом:
— А если она нас пошлет?
— Я дал ей сценарий.
— А если пошлет?
— Обещала скоро дать ответ... Что же касается натуры...
— Да на хрена мне твоя натура... Если она нас не пошлет, то фильм будет, а если пошлет, останемся с хреном...
— Если пошлет, пригласим Мурци.
— Но Мурци тоже нас пошлет, она уже подписала контракт со Скаффардони на четыреста миллионов.
— Ну и что, не согласится на целый фильм, так хоть на половину.
— Тогда, может, и вывернемся. Комик у нас уже есть. Но если она нас пошлет...