Девяностые приближаются
Шрифт:
– Считай, уже отпустили, – вяло махаю рукой. – Поговорю с Олегом Павловичем.
– Он и запретил, – грустно говорит Аркадий.
– Косякнул где? – настораживаюсь я, ведь мне директор ничего не говорил.
– Ничего не делал, сказал просто, надо на занятия идти, мол учёба важнее, чем спорт.
– Сиди тут, мутно всё как-то, – рывком вскакиваю я и иду в кабинет директора.
– Анонимка на этого торговца пришла, мол, продаёт вещи в общаге. Ладно, ещё мне прислали, а не выше куда. На тебя тоже были анонимки, я говорил,
– Так финал же! – пробую возразить я. – А кто пишет, я знаю, комсорг наш обиженный.
– Полуфинал сначала, потом финал, но не это главное. Там мастера играют, нет шансов у Аркадия всё равно. На Пашу я тоже думал, но невыгодно ему. Не хотел говорить, но на него тоже компромат, и серьёзнее чем у вас, прислан, да и почерк женский.
– Почерк! Надо проверить всех! – радуюсь удачной мысли я.
– Проверили – не наши писали, – тормозит меня Олег Павлович.
– Может, он попросил эту свою подружку Ольгу Олеговну, её почерк проверьте!
– Не она, – хмуро говорит директор. – А ты не болтай что у них любовь, я уже провел воспитательную беседу с ней, но Павлу этому уже восемнадцать, школу закончит и женится, говорит.
– Можно мне образец почерка посмотреть?
Палыч мнётся, но достаёт листок бумаги. Анонимка на меня. Я, оказывается, похотливо!!! растлил свою соседку по комнате и живу с ней половой жизнью. Я лучше в улей к пчёлам суну! Да и в тот единственный раз с Ленкой моя роль была без слов.
Иду к себе огорчать Аркадия, размышляя по пути, кому мы втроём дорогу перешли? Три парня.
Пока свежо в памяти, переписываю на бумагу свой доклад, удачный получился. Расширяю его и правлю немного. Потом планирую целый курс докладов уже подробно, с цитатами из классиков. Это для Москвы. После ужина иду подышать свежим воздухом на стадион, к морозцу я уже привык. На улице темно, фонари горят, но редко. Из общаги выходит парочка, но кто – мне не видно. Вдруг слышу чей-то голос, вроде как девчонки моих лет. Та взахлеб делится с кем-то, мне невидимым, своими впечатлениями. Но меня смутили не впечатления, а манера изложения мыслей.
– И смотрит на мои ноги так похотливо! – услышал я знакомое слово «похотливо», редко употребляемое, но виденное мною в анонимке. Точняк, кроме графической экспертизы есть ещё и лингвистическая!
Резко ускоряю шаг и догоняю парочку девочек. Сразу всё встаёт на свои места. Идёт Оксанка, бывшая Аркадия, с незнакомой мне девицей.
– Девчонки, проводить вас? Вы куда собрались? К таксистам за водкой? – шучу я.
– Кто это? – спрашивает незнакомка у Оксанки.
– Штыба, пусть проводит, хоть какая-то польза от него будет, – говорит Оксана. – Я сестру на автобус провожаю, водку – это вы пьёте.
– Ну и написали бы и про водку в анонимке, чё только про Ленку
Дернуться или нет?
Дернулись.
– Где написали? – быстро пришла в себя Оксана.
– В анонимке, которую вы подкинули Олегу Павловичу. На меня, на Пашку, кобеля этого, поделом ему, и на Аркадия, которого теперь не пускают на соревнования городские, а вскоре, может, и посадят, – на одном дыхании высказываю им свои претензии.
– Ну, ты и сочинять! Ничего я не писала, и вообще мы сами дойдём. Отвали! – грубит мстительница.
– Я уж провожу, до пункта ДНД, там и милиция часто стоит, сразу поеду заявление писать на вас, пусть вас сразу везут в отдел! – пугаю я. – Проверим почерк у твоей сестры, уверен, он совпадёт с тем, что в анонимке!
Девушки остановились и переглянулись между собой.
– Да, и написала! А что, неправда? – азартно кричит Оксанка.
– Неправда, лично про меня – неправда, не было ничего с Ленкой у меня, – вру я.
– Она хвасталась! Говорила, мол, у тебя как у коня, большой! И теперь ты за ней бегать будешь! – злорадно сказала Оксана.
– Ты в своём уме? Откуда она могла у коня видеть? В Бородино нет коней, это город! Да и маленький у меня, и кривой, – соврал я и тут же перешёл в наступление. – Аркадия по злобе оговорила? Сама у него подарки брала, да и покупала тоже, думаешь, не докажут? Он один в тюрьму не захочет. Тебе много людей спасибо скажут! Да и спала ты с ним, я точно знаю. Что про себя ничего не написала?
– А как ты догадался, что я писала? – вдруг спросила сестра.
– Словарный запас у тебя маленький! Повторяешься! – не глядя, ответил я.
– Я на филолога учусь! Я столько книг перечитала! У меня маленький! Это у тебя маленький! И кривой! Что вот ты из классики сейчас читаешь? – разозлилась девушка.
– Ничего не читаю! У классиков давно проды нет, – шучу я.
– Чего нет? – не поняла сленга будущего филолог.
– Новых произведений они давно не пишут, а старые все прочитал, – поясняю я.
– Они же умерли, как они напишут? – тупит девочка.
– Толя, а что будет теперь? – вдруг спросила Оксанка.
– Аркаше лет пять дадут, тебе и другим, кто покупал у него – по году. Через три года Аркашу по УДО выпустят за примерное поведение, он приедет и зарежет тебя, – несу полный бред я.
– А что делать? – в голосе Оксанки появились слезливые ноты.
– Идти и признаться Олегу Павловичу. Прямо вдвоём идти вам. Пока он в милицию бумаги не отдал ваши.
– Расскажи, как узнал! – теребит меня за рукав сестра Оксаны.
Смотрю на неё – симпатичная.
– Если скажу, поцелуешь?
Та с возмущением посмотрела на меня, но предложение не отвергла, задумалась.
– Давай завтра расскажем, а то Наташка на автобус опоздает, – возвращает нас в деловое русло анонимщица.