Девять дней до конца света
Шрифт:
– Это ваш родственник?
– тихо спросила она.
Я, немного помедлив, кивнул ей в ответ.
– Мне очень жаль, - так же тихо и как мне показалось, искренне, сказала женщина.
Не зная, что здесь нужно было ответить, я промолчал. В это время открылись двери лифта и на площадку вышли двое мужчин. Один был в полицейской форме с погонами лейтенанта, а второй был в гражданской одежде и постоянно зевал. Первый подошедший к нам гражданин в форме был мне незнаком, а вот второй мне был хорошо известен, поскольку мне с ним раньше довольно часто сталкиваться. Это был наш участковый уполномоченный, товарищ, а теперь
– А я что тебе говорил, - чему-то улыбаясь, сказал ему участковый.
Лейтенант, вздохнув, ему кивнул и сказал:
– Да, я вижу.
И уже посмотрев на меня, на мои окровавленные до локтей руки, на пятна крови на моей рубашке, и показав рукой на неподвижно лежащего Витюшку, спросил невыразительным, безразличным тоном:
– Это ты его замочил?
– Нет, - в тон ему, так же безразлично, ответил я, не вынимая рук из карманов.
– А кто?
– зевнув, задал лейтенант очередной дежурный вопрос.
– Не знаю, - процедил я, бесцеремонно, в упор, разглядывая лейтенанта.
– Понятно, - сказал лейтенант, и повернулся к Пересядько, - я думаю, нет смысла с ним сейчас говорить. Завтра обеспечишь его явку в отдел, а пока по-быстрому осмотрим место проишествия, обойдем квартиры в подъезде и опросим жильцов.
– Да поздно уже, - засомневался участковый, - лучше завтра с утра...
– Завтра тем более будет поздно, - сказал лейтенант, - и свидетелей, если и были, не найдешь.
– Да я не про свидетелей, а про время, - поморщился Пересядько, - сейчас же все образованные стали и права свои знают. Жалобы будут.
– Ничего, переживем, - отмахнулся лейтенант. И тут он посмотрел на меня.
– А ты чего здесь стоишь? Иди домой, завтра придешь в отделение для дачи показаний.
– Приду, если будет повестка, - ответил я, закуривая.
Лейтенант недовольно передернул плечами и, смерив меня взглядом, сказал участковому:
– Пересядько, не дай Бог, он завтра не явится. Я тебя предупредил.
– Пусть только попробует не явиться, - прожигая меня своим взглядом, сказал участковый тоном, не предвещающим ничего хорошего.
– А может его оформить, на двое суток, до выяснения?
– как бы размышляя, спросил лейтенант участкового, косясь на меня.
– Не нужно, - поморщился Пересядько, которого, видно не сильно прельщала перспектива возиться ночью с моим оформлением, - никуда он не денется.
– Как скажешь, - пожал плечами лейтенант, - значит я вверх, а ты вниз.
Он уже хотел, было идти, как снова увидел меня.
– Ты еще здесь?
– удивленно спросил он, - ты что, по-русски не понимаешь?
Я шагнул, было, к своей двери, но остановился и повернулся к лейтенанту:
– А как же он?
– спросил я, кивнув на лежащего неподвижно Витюшку.
– Не волнуйся, он никуда не убежит, - осклабился лейтенант, но осекся, видимо поняв, что его шутка звучит несколько пошловато, - без тебя разберемся. Иди уже домой.
Я пошел в свою квартиру, и уже уходя, услышал, как лейтенант сказал участковому:
– И записи с камер собери, какие найдешь...
Зайдя в свою квартиру, я запер дверь и в изнеможении присел на пуфик в прихожей, тупо глядя перед собой.
– "Витек, Витек, как же так получилось?" - мысленно спросил я себя, - "кому он мог помешать? Кому перешел дорогу? Не понимаю. Он же беззлобный был и безобидный. Лентяй, конечно, каких мало, но за это же не убивают! А вот убит он был вполне профессионально. Ни оружия, ни гильз, ни следов. Не понимаю".
Я сидел в прихожей, тупо разглядывая свои окровавленные руки и стену напротив, как будто на ней были написаны ответы на все вопросы, которые хаотически перемещались в моей больной голове. Но никаких ответов на все мои вопросы нигде не было видно, и я непроизвольно перевел взгляд на Витюшкин пакет.
– " Неужели его убили из-за этого пакета?" - мелькнула в голове шальная догадка и я, поднявшись, подошел к тумбочке и поднял пакет. Пакет мне показался слишком тяжелым, и я осторожно в него заглянул. Хлеб, колбаса и две бутылки водки. Теперь понятно, почему пакет мне показался тяжелым.
– " Да нет, вряд ли из-за пакета, - решил я, - его же не забрали. А из-за чего же тогда?".
И этот вопрос оставался без ответа. Я снова посмотрел на пакет.
– Ах, Витек, Витек, - вздохнул я, - все-таки две бутылки взял. Всех обманул, а вот смерть обмануть не смог.
Прекрасно понимая, что сон меня уже сейчас не возьмет, я взял пакет и пошел в ванную, чтобы помыть руки и снять запачканную кровью рубашку, попутно размышляя, нужно ли мне сейчас извещать Витюшкину сожительницу о том, что с ним произошло. Присев за кухонный стол и, выпив водки из купленной покойным другом бутылки, я трезво рассудил, что, пожалуй, мне сейчас не стоит сообщать очередной Витюшкиной подруге о его смерти. Хоть я ее и не знал лично, но я очень хорошо знал тот тип женщин, которые цепляли моего друга, и мне совсем не хотелось с ней общаться. Пусть уж лучше это сделает Пересядько или какое-либо другое официальное лицо. Когда я пришел к такому выводу, мне, честно говоря, стало намного легче, и я решил прилечь немного поспать. Но лишь только я успел выключить свет и улечься на диван, как услышал знакомый гнусавый голосок:
– Ну, что, допрыгался?
Я покрутил на голос головой и увидел знакомую фигуру ушлого и корыстного черта Савелия, подсвеченного неоновым светом, падающим на него из не зашторенного окна.
– А, это опять ты, - разочарованно сказал я, зевая, - слушай, чертяка, я как-то по тебе еще не успел соскучиться. И вообще, не до тебя мне, давай свали отсюда по-быстрому, пока я в тебя тапком не запустил.
– Это тебе сваливать отсюда надо, - возбужденно забормотал Савелий, испуганно оглядываясь по сторонам, - точно тебе говорю.