Девять рассказов
Шрифт:
– - Ну. Все-все! Пора заканчивать!
Нет, его просто так не остановить, только палкой по голове. Да только, как до этой головы дотянуться? Да, и жалко эту голову! Привыкла к тому, что из нее "выливается в строки"! Его слова, как наркотик!
Ну, все, наконец, расстались! Хотя жалко, хотелось бы еще! Но надо его сдерживать, не то весь день может проговорить!
Теперь есть возможность заняться своим здоровьем! Велосипед, ходьба с палками, спортзал!
В коридоре снова улыбнулась себе! Я -- стройная! Здоровье в порядке, всегда следила за своим здоровьем.
– - Валь, ты когда-нибудь чем-то болела?
– - Неа! Хотя нет, болела в детстве свинкой, но это мне мама рассказывала, сама я не помню!
В школе завидовала тем, кто болел и пропускал занятия. В начале урока учитель делает перекличку:
– - Шульц?
– - Болен.
– - Севастьянов?
– - Здесь!
– - Полукаев где?
– - Болен.
– - Как "болен"? Я вчера вечером мимо стадиона проходил, он, как мустанг, за мячом гонялся!
– - К утру заболел! У него мама - фельдшер, ей виднее!
– - Ну, хорошо, разберемся! Скляр?
– - Здесь!
– - Вижу, что здесь! Молодец, Валя, одна за весь класс отдуваешься!
Вот такие примерно диалоги происходили в школе по утрам, и только в эпидемию гриппа удавалось "сачкануть" от школы по здоровью.
Бедной фельдшерице, матери Юрки Полукаева, глаза на "больную" некогда поднять, только вопросы задает да строчит анамнез:
– - Температура есть?
– - Есть!
– - Какая?
– - Тридцать семь и две!
– - Кашель есть?
– - Есть!
– - Насморк?
– - Сопельки не остановить!
– - В горле першит?
– - Ой! Еще как першит! Глотать больно!
И все это жалобным таким голоском, ангельским, почти шепотом, чтобы не поняла, что притворство!
– - Значит так! Вот справка об освобождении на неделю, пирамидон по одной таблетке три раза в день, горчишники на грудь и на спину, нос -- прогревать, горло - полоскать, дышать над картошкой! И обильное питье! Следующий!
– - Ну, что? Прокатило? Молодец!
– - А, вот Ваську Ангольта завернула! Да он сам виноват: сказал, что насморка почти нет, и температура тридцать шесть и восемь, так она ему:
– - Мол, лечись, как всем говорю, а в школу можно ходить!
Да, школьные годы чудесные! Но, воспоминания, конечно хорошо, а надо собираться в спортзал, пока эта "командирша" не позвонила и не спросила:
– Мама, ты где? Скидки пропадут!
" Да пропади они пропадом!"
Мысленно, конечно, и в шутку, а вслух:
– - Да-да, доча, уже выезжаю!
Люблю ездить на велике! Особенно в солнечную погоду, как сегодня. Седло поскрипывает, лужи раскрываются перед передним колесом и быстро смыкаются! Небольшие брызги разлетаются в стороны, искрятся на солнышке! Люблю солнышко! Да и меня все называют солнечной, потому, что я никогда не унываю, всегда улыбаюсь! А когда ты улыбаешься, то и тебе улыбаются!
В спортзале всем мужчинам улыбаюсь! Нет, не кокетничаю, просто рада всех видеть! Не знаю, что у них на уме, но они мне тоже улыбаются, и мне это приятно!
Ну вот, дочь провела меня через "огонь, воду и медные трубы!"
Вода хорошо снимает усталость! Вышла из под душа - как заново родилась! Не зря во всех религиях крестят в воде! Теперь полчаса отдохнуть и, встречать "суженого"! Кажется, пришел! Сейчас "примет" пяток чебуреков для снижения уровня холестерина и весь вечер будет расслабляться пивом. И никаких таблеток!
Пусть он ест свои чебуреки, а я приготовлю салатик, кусочек ветчинки с черным хлебушком и чай с мелиссой! Славный ужин!
Теперь включить "ящик" и ждать условленного времени! Буду следить, не вышел ли в сеть этот "чудик"! Как девчонка, ей Богу! Ведь у меня муж, взрослые сын с дочерью! Зачем он мне? А вот хочу! Имею право! Я -- свободная женщина, не рабыня своего мужа и детей! И, потом, мне хорошо с ним! Говорит ласковые слова! А кто мне в последние годы говорил ласковые слова? Муж давно уже по имени не называет!
Ну вот, кажется, появился! Окошечко засветилось!
– - Ну, привет! Как день прошел?
И три часа, как в тумане. И опять Шекспир, Бодлер! Даже "Святое писание" привлек, чтобы "задурить" мне голову! Книгу Еклизиаста, да "Песни Песней"! Еле уговорила отпустить меня спать! Уже две недели из-за него не высыпаюсь! Да и фиг с ним, со сном! Какая я счастливая!
Еле доползла до постели. Включила ночник. Ой! А что это тут, на тумбочке? Таблеточка! Как же это я забыла ее утром принять? Ну, теперь уже завтра! Совсем задурил голову мне, простушке, этот "чудик"! А, может, не "чудик", а, может, "чудо моё, ласковое"?
Моя жизнь на театре
(рассказ из серии "мои коммуналки")
Когда меня выгнала очередная жена, я долгое время жил в большущей коммунальной квартире. В отличие от описанной Высоцким квартиры, где "на сорок восемь комнаток всего одна уборная", в этой были всего двадцать две комнаты и целых два сортира. А еще имелась большущая кухня с тремя газовыми плитами и "нелегальная" ванная.
Дом располагался на набережной Мойки, буквально в ста метрах от Невского. При батюшке царе здесь была гостиница, в которой, между прочим, в 1811 году останавливался дядя с племянником. Дядя был известным в Москве поэтом, а племянник только начинал "марать бумагу". И по фамилии дядя с племянником были Пушкины.
А в той части дома, что располагалась во дворе, до революции были меблированные квартиры, в которых жили богатые аристократы. После революции аристократов "ликвидировали как класс", а квартиры, занимавшие по полэтажа, объединили и устроили общежитие коридорного типа для пролетарских студентов. После войны "ликвидировали" и общежитие, а студентов не ликвидировали (времена после смерти товарища Сталина были уже "вегетарианские"), а переселили в другое, более приспособленное здание, и восстановили прежние квартиры, только вселили в них не аристократов, а "разной твари по паре".