Девятая директива
Шрифт:
— Да-да, все правильно, но я полагал, и вы тоже…
— В паспорте у меня стоит «Париж», разве нет?
Придвинув портсигар к себе, он закурил.
— Надолго в Бангкоке?
— Нет.
— Нет?
— Если Ломан не объявится, улетаю сегодня же ночью.
— Он будет только завтра.
— В таком случае передайте ему от меня привет и заверения в горячей любви. — Я встал и протянул руку за документами. Он посмотрел на меня, прищурившись, и улыбнулся.
— Признаться, я удивлен, что вы не останетесь.
— Зачем я нужен? Прекрасно обойдетесь без меня.
— Если не возражаете, я попрошу мисс Мэйн проводить
— Я знаю дорогу.
На улице было сущее пекло, и до «Пакчонга» я взял велорикшу. О Ломане старался не думать. Тот, кто исполняет обязанности направляющего директора, ни в коем случае не имеет права втихаря смотаться, а уж тем более допустить, чтобы оператора начала проверять Безопасность.
В отеле — не прошло и двадцати минут, как я приехал — мне позвонили снизу и сказали, что ко мне пришли, но свое имя гость назвать отказывается. Пришлось спуститься. Не люблю принимать в номере личностей без имени.
В вестибюле отеля «Пакчонг», от входа и до фонтана во внутреннем дворике, сооружен красивый сводчатый проход из шпалерной решетки, какие в Бангкоке можно увидеть почти везде. Вот там-то она и стояла — вполоборота, на шею от головы падала тень — и смотрела прямо на меня. Глаза следили за мной холодно и внимательно, как раньше. Легкая одежда из «шантунга», [4] желто-коричневые простые туфли и никаких драгоценностей.
Пока я пересекал мозаичный узор на полу, она чуть заметно поворачивала голову. В холле стояла тишина, поэтому она заговорила приглушенно.
4
«Шантунг» — разновидность шелка.
— Могу я использовать твое имя?
— Его никто не знает.
— А псевдоним?
— Кому какое дело?
— Я пришла извиниться, Квиллер. Должна была узнать тебя в посольстве.
— Меня не часто узнают секретари атташе по культурным связям. Их тип скорее — Йехуди Менухин.
— Два года назад я была совсем близко от Рама IV.
Вблизи я заметил — у нее было что-то не так с лицом, точнее с его левой половиной. Словно бы не хватало симметрии. Кожа выглядела безупречно, но так… так, словно над ней кто-то очень хорошо поработал.
— Откуда ты? — спросил я. — Эм-Ай-6? [5]
Она не ответила. Пропустила мимо ушей.
— Но не Безопасность, — сказал я.
— Нет. — Сумочка, из такой же кожи, что и туфли, перешла из одной руки в другую. — Я хочу всего лишь принести наши извинения. Тебе наверняка непривычны подобные унизительные проверки.
Я рассмеялся почти натурально.
— Ты изумишься, если узнаешь, к каким унижениям я приучен. — Наряду с Дьюхерстом и Комингсом мое кодовое личное дело помечено особым значком — «девяткой»: пытки переносит стойко.
5
«MI-6» (Эм-Ай-6) — сокращенное название разведывательной службы Великобритании.
— Выпьешь со мной?
— Нет. Задерживаться не могу. Говорят, ты сегодня вечером нас покидаешь?
— Да.
— Счастливого пути.
Я смотрел, как она шла по мозаике. Немногие женщины способны идти такой походкой, зная, что за ними наблюдает
Поднявшись к себе, я сложил вещи. Принести извинения? Эта идея вряд ли родилась бы в ее головке. Зачем-то они хотели убедиться в моем действительном физическом присутствии в отеле «Пакчонг». Но это можно было осуществить иными, куда лучшими способами. Интересно.
Да наплевать на них. Номер моего рейса — 204.
В тот день еще было только одно событие — позвонил Пангсапа и попросил к нему заехать.
Час был поздний, стемнело, но большинство магазинов и не думали закрывать на ночь. Витрины уже начали украшать разноцветными флажками и оправленными в золотистые рамки портретами Важной Персоны.
Остановив велорикшу в нескольких сотнях метров от дома на Клонг-Чула-роуд, я прошелся пешком вдоль реки по спадающей вечерней жаре. Пангсапа вышел ко мне сразу же.
— Имеющаяся для вас информация, — сказал он, — стоит примерно пятьдесят тысяч батов.
Я подумал, что слишком поздно, но промолчал. Забавно было бы сейчас выдоить эту сумму с расходного счета Ломана. И пусть бы потом в Лондоне они его поджаривали.
— Пятьдесят тысяч, — повторил я. — О'кей.
— Можете гарантировать оплату?
— Устно — да.
— Вашего слова мне достаточно.
И тут я понял — приходить не стоило. Сумма оговаривалась немалая, значит, и информация будет соответствующая, а я не хотел ее, не хотел ввязываться.
Тихо и спокойно Пангсапа сказал:
— Три дня тому назад один из профессионалов пересек Меконг и проник в Таиланд со стороны Лаоса. Сегодня вечером он прибыл в Бангкок.
— Кто из них?
— Куо. Монгол.
Все. Больше я с этим ничего не мог поделать.
Глава 4
СПЕЦИАЛИСТЫ
«Профессионалы» — это специалисты, и каждый из них использует свой собственный метод. Сорби душит, но никогда — руками; почти всегда это нейлоновый чулок, реже — шнур. Он развратен и, как правило, находит себе работу в ночных клубах европейских столиц. Называет себя «частным оператором»: половина его жертв — женщины, заказы он получает от людей состоятельных или занимающих высокое положение. Как те, так и другие одинаково не желают разоблачения. Именно Сорби стоял за нашумевшим и попавшим в июне 64-го на страницы всех парижских газет «Делом голубой комнаты» (мадам Латрелль-Вуазэн) и за «Делом автострады ангелов» в 65-м в Милане, повлекшим за собой отставку трех членов итальянского правительства (разумеется, клиент Сорби вышел из воды сухим). Таким образом, Сорби вступил в контакт с политиками и сейчас, по разговорам, берется и за политические дела, ибо гонорары в этой сфере изрядно повысились.
Живчик, грек, использует нож. Он совершил до сих пор только два убийства. Оба имели политический характер и были настолько важны и так чисто выполнены, что в одном случае (лидер «промежуточного» боливийского кабинета) официальной версией так и осталось самоубийство. Грек не падок на деньги, его привлекают дела, громкие, подолгу не сходящие с передовиц. Говорят, что где-то в Аргентине и в Венесуэле он владеет пятнадцатью тысячами акров земли в ключевых для развития этих стран районах, но доживет ли он до той поры, когда сможет насладиться своими земельными угодьями, — большой вопрос, потому что, как сказал мне Пангсапа, Живчик капитально сидит на игле.