Девятая попытка Кота Митрохина
Шрифт:
Петр замолчал, ожидая моего решения.
– Ну, хорошо, – сдался я. Другого выхода у меня просто не было. Да и что бы вы выбрали в этой ситуации? – И кем же я буду на Земле, если не собой?
– Очаровательным котом! – сверкнул двумя безупречными рядами зубов старец.
– Кем?!.
Вот так на Парковой улице появился рыжий и усатый Кот.
С того момента прошло два с половиной месяца и свершилось восемь попыток, не увенчавшихся успехом. С каждым днем я все больше терял всякую надежду вернуться в собственное тело. Впрочем, и котом быть неплохо. Дело привычки, знаете ли…
Глава 2. Жажда романтики
Август! Прекрасное, и одновременно печальное время года. Буйство и напор природы постепенно стихает, поворачивая к осени с ее яркими красками в желто-коричнево-красных оттенках и сыростью, сопливыми носами и хлюпающей под ногами водой. Но это произойдет чуть позже. А пока – волнующие вечера с их робкой прохладой, глубокое бархатное небо, унизанное россыпями звезд, шепот потревоженной ветерком листвы, возбужденное стрекотание сверчков и журчание ручейка…
Ручейка?
Иван оторвался от окна, выпрямился прислушиваясь. Щелчком запульнул недокуренную сигарету и, задернув легкую тюлевую занавесь, вышел с балкона. Пройдя в коридор, распахнул дверь туалета, одновременно ткнув пальцем в клавиш выключателя.
Так и есть. Сливной клапан опять не захлопнулся, и вода миниатюрной Ниагарой рвется из бачка, весело наматывая на счетчике цифры. Иван потыкал пальцем в облезлую кнопку слива. Внутри бачка глухо похлопало, и Ниагара иссякла.
«Черт, никак руки не дойдут заменить», – посетовал Иван, выключая свет.
Дело даже не во времени – обычная человеческая лень. Это ж сколько действий нужно выполнить: купи, разбери, собери… Можно, конечно, мастера вызвать, но тот заломит такую цену, что дешевле выйдет новый унитаз поставить.
«Нет, ну почему она не звонит? – мысли Ивана вновь вернулись к Катерине. – Уже почти десять!»
В зале давно накрыт столик. Свечи, бутылка «Хереса», красиво уложенные на узких селедочницах нарезки из двух видов колбасы, сыра и студня. Салатики «Оливье», «Цезарь» – сам расстарался, полдня угробил. Вот именно что!
Иван печально обозрел все это вкусное великолепие.
В желудке призывно заурчало.
Вздохнув, Иван подцепил ложечкой немного оливье и отправил в рот. Механически прожевал и разровнял ложкой выщербинку в салате. Ложку облизал и грустно взглянул на свое отражение в ее никелированной поверхности – дурак дураком. Ведь знал, что все случится именно так. Не богат, не знаменит, не Бельмондо и не Делон (скорее уж кто-нибудь из персонажей де Фюнеса или этого, из новых – Дани Буна), хотя, по-своему, конечно, красив и статен.
Зло засунул ложку в салат, звякнув о хрусталь вазочки.
«Да ну ее! Тоже мне, красавица описанная! Цаца расфуфыренная…»
Надрывно тилинькнул смартфон.
Иван бросился к столу и подхватил его, едва не выронив. Пришла СМС-ка, от Кати.
«Сейчас скажет, что задерживается и жутко извиняется», – решил Иван, разворачивая на экране сообщение. В душе он все-таки надеялся на положительный характер новости.
Все было гораздо хуже и отрицательнее некуда: «Сегодня прийти не смогу мне очень жаль пока». И все. Ни здрасьте тебе, ни извини, ни знаков препинания.
– Жаль ей! – взъярился Иван, в сердцах запустив ни в чем не повинный смартфон в кресло. – Вот тебе и романтический вечер при свечах…
Рассеянно оглядев с любовью сервированный столик, Иван махнул рукой и бухнулся в кресло.
Что-то тихонько хрустнуло.
– А, чтоб тебя! – выругался он, чуть приподнялся и извлек из-под себя смартфон.
Экран несчастного прибора надвое рассекала кривая трещина.
Затаив дыхание, Иван включил смартфон, с надеждой вглядываясь в темный экран. Ни-че-го. Ноль! Вот и первая жертва разбитой вдребезги любви.
Аккуратно положив смартфон на столик (какой только теперь в этой аккуратности смысл), Иван откинулся назад и долго и печально смотрел на него. Потом вдруг подался вперед, схватил тарелку и мстительно набросал в нее немного «Оливье», сбоку уложил пару кружков полукопченой колбасы, кусочек сыра и удобно разместил тарелку перед собой, сдвинув назад остальную посуду. Вожделенно облизнувшись, откупорил бутылку вина и плеснул немного в бокал. Отпил. Причмокнул губами.
«Неплохо!» – похвалил он вино, разглядывая содержимое бокала чайного оттенка на просвет. Сделал еще глоток.
Настроение немного поднялось, на душе потеплело.
Отставив бокал в сторону, Иван схватился за вилку и, подцепив ей немного салата, отправил в рот. За салатом последовали кружок колбасы и сыр.
Есть внезапно расхотелось.
Волной накатило уныние.
Повертев в руках вилку, Иван отложил ее на столик и отодвинул от себя тарелку. Порывисто встав, он вышел в прихожую, натянул кроссовки и, прихватив с полочки ключи от квартиры и портмоне, вышел за дверь.
В нос ударила подъездная затхлость, какая присуща старым домам. От нее не спасают ни ремонты, ни проветривания.
Стараясь не дышать и прыгая через ступеньку, Иван спустился со второго этажа на первый, распахнул скрипучую, давно рассохшуюся деревянную дверь с облупившейся краской.
Несильный теплый ветерок приятно коснулся кожи, взлохматил короткие волосы, забрался под футболку. Иван прикрыл глаза, набрал полную грудь вечерней свежести, выдохнул и бодро зашагал вдоль улицы в направлении парка, где играла музыка.
Солнце уже битый час опускалось за горизонт, и никак не могло полностью скрыться, запутавшись в верхушках старых кленов. Невысоко, у самых домов кружили чайки, деря свои луженые глотки и примериваясь к чистеньким блестящим крышам припаркованных автомобилей. С детской площадки доносились шум возни, довольные визги детворы и скрип качелей, но все это скоро осталось позади и стихло, изолированное плотно пригнанными друг к другу кирпичными боками домов.