Девятый Дом
Шрифт:
– Нексус, – повторила Алекс. – И эти самые нексусы разбросаны по всему кампусу?
– Представь, что магия – это река. В нексусах сила образует водовороты, и благодаря им ритуалы обществ срабатывают. Мы нашли в городе двенадцать нексусов. Над восьмью из них были возведены гробницы. Остальные находятся там, где уже стоят здания, например, железнодорожная станция, и там, где строить невозможно. Несколько обществ со временем лишились гробниц. Сколько бы они ни изучали магию, связь была разорвана, и многого они не достигали.
– Хочешь сказать, все
– Из Древней Восьмерки вышли некоторые из самых влиятельных мужчин и женщин в мире. Люди, которые буквально управляют правительствами, бюджетами целых наций, которые определяют направление развития культуры. Они руководили всем – от ООН до Конгресса, «Нью-Йорк Таймс» и Всемирного банка. Они определяли исход почти всех Мировых серий в бейсболе, супербоулов, премий Американской киноакадемии и как минимум одних президентских выборов. Сотни сайтов обвиняют их в связях с фримасонами, иллюминатами, Бильдербергской группой и так далее.
– Может, если бы они собирались в каком-нибудь ресторанчике вместо гигантских мавзолеев, им не пришлось бы об этом волноваться.
Они дошли до Il Bastone – трехэтажного дома «Леты» из красного кирпича с витражными стеклами, построенного Джоном Андерсоном в 1882 году за бешеные деньги и брошенного всего через год. Он утверждал, что его выжили из города высокие налоги. В летописях «Леты» сохранилась другая история с участием его отца и призрака мертвой продавщицы сигар. В отличие от «Черного вяза», Il Bastone не занимал огромную территорию. Это высокое, но сдержанное в своем великолепии городское здание по обеим сторонам близко соседствовало с другими домами.
– Они и не волнуются, – сказал Дарлингтон. – Все эти конспирологические теории и кретины в шапочках из фольги им только на руку.
– Потому что им нравится чувствовать себя в центре внимания?
– Потому что их настоящие занятия гораздо хуже, чем то, в чем их подозревают, – Дарлингтон подтолкнул черную чугунную калитку. Крыльцо старого дома слегка выпрямилось, словно в предвкушении. – После тебя.
Как только калитка закрылась, их поглотила темнота. Откуда-то из-под дома раздался пронзительный голодный вой. Гэлакси Стерн спрашивала, что ее ждет. Пришло время ей показать.
3
Как можно погибнуть в спорткомплексе? После звонка Доуз Алекс пошла по площади в обратную сторону. Она была в спорткомплексе Пейна Уитни всего однажды – когда Мерси затащила ее на урок сальсы, где белая девица в тесных черных легинсах велела ей крутиться вокруг своей оси.
Дарлингтон настоятельно советовал ей заниматься со свободными весами и «развивать кардиосистему».
«Чего ради?» – спросила Алекс.
«Ради самосовершенствования».
Только Дарлингтон мог ляпнуть такое с невозмутимым видом. С другой стороны, сам он каждое утро пробегал шесть миль и был окутан облаком физического совершенства. Каждый раз, как он приходил к ним в Вандербильт, наэлектризовывалось все общежитие. Лорен, Мерси и даже молчаливая, хмурая Анна выпрямляли спины и становились бодрыми и слегка суматошными, как ручные белки. Алекс хотелось бы обладать иммунитетом против этого всего – его красивого лица, подтянутого тела, уверенной непринужденности. Когда он рассеянно откидывал со лба каштановые волосы, хотелось сделать это за него. Дарлингтон был привлекателен, но в то же время вызывал у нее здоровый страх. По большому счету, он был богатеньким мальчишкой в хорошем пальто, который мог уничтожить ее, даже этого не заметив.
В тот первый день в особняке на Оранж он натравил на нее шакалов. Шакалов. Он резко свистнул, и они с рычанием и гоготом выпрыгнули из кустов возле дома. Алекс закричала. Она развернулась, чтобы убежать, но споткнулась и упала в траву, чуть не напоровшись на низкую железную ограду. Начав общаться с Леном, она научилась всегда наблюдать за вожаком. Лидер мог меняться от комнаты к комнате, от дома к дому, от сделки к сделке, но знать, кто принимает решения, всегда было полезно. Сейчас это был Дарлингтон. И Дарлингтон не выглядел испуганным. Он выглядел заинтересованным.
Шакалы, пуская слюни, кружили вокруг нее с оскаленными зубами и выгнутыми спинами.
Они походили на лис. На койотов, заправлявших Голливудскими холмами. На гончих.
Мы пастыри.
«Дарлингтон, – с напускным спокойствием сказала она. – Отзови своих гребаных собак».
Он произнес несколько непонятных ей слов, и вся агрессия животных улетучилась. Твари исчезли в кустах, подпрыгивая и покусывая друг друга за лапы. Он имел наглость улыбнуться, протягивая ей свою изящную руку. Девушке из Ван-Найс, живущей у нее внутри, захотелось шлепнуть по ней, придушить его, расквитаться. Но она заставила себя принять его руку, позволила ему помочь ей подняться. Так начался очень долгий день.
Когда Алекс наконец вернулась к себе в общежитие, Лорен, выдержав от силы секунд шестьдесят, бросилась на нее с вопросом:
«Ну, так у твоего кузена есть девушка?»
Они сидели вокруг нового кофейного столика и вкручивали в него маленькие пластиковые шурупы, чтобы ножки не шатались. Анна где-то пропадала, а Лорен заказала пиццу. За открытым окном сгущались сумерки, в комнату задувал легкий ветерок, и Алекс казалось, будто она стоит во дворе и наблюдает за собой со стороны – за счастливой, нормальной девушкой, окруженной людьми, у которых было будущее и которые считали, что будущее есть и у нее. Ей захотелось удержать это чувство, приберечь его для себя.
«Вообще-то… Я понятия не имею», – весь этот день Алекс так нервничала, что ей и в голову не пришло его об этом спросить.
«От него пахнет деньгами», – сказала Мерси.
Лорен бросила в нее отверткой:
«Дешевка».
«Не надо встречаться с моим кузеном, – сказала Алекс, потому что так бы ответила девушка их круга. – Мне этот хаос не сдался».
Сейчас, когда ночной ветер задувал под ее зимнее пальто, Алекс вспомнила ту окутанную золотистым светом девушку, сидящую в священном кругу. На ее памяти это было последнее мирное мгновение. С тех пор прошло всего пять месяцев, но казалось, что гораздо больше.