Действия войсковых разведчиков
Шрифт:
Во время Великой Отечественной войны засады успешно использовались советскими воинами, особенно разведчиками, в самой различной боевой обстановке: и в обороне, и в наступлении, и при преследовании отходящего противника. Нередко засады применялись разведчиками для борьбы с немецко-фашистской разведкой.
В феврале 1942 года на одном из участков Северо-Западного фронта крупный диверсионный отряд гитлеровцев просочился в тыл нашей армии, совершил подлую диверсию и ушел назад за линию фронта. Случай, как говорится, из ряда вон выходящий, и, разумеется, командование не могло оставить его без внимания. Срочно собралось заседание Военного совета.
– Не думал я, товарищи, что сегодняшнее заседание Военного совета нашей армии, - говорил председательствующий
Поднялся высокий полковник с петлицами пограничных войск. Его густая седеющая шевелюра аккуратно расчесана на косой пробор, лицо землистое, но гладкое, почти без морщин, хотя ему, по-видимому, уже под пятьдесят. Как и сам командующий, полковник Молочков прибыл в армию всего лишь несколько дней назад.
– Как известно, в Ромашинске не имеется каких-либо особо важных военных объектов, - начал он.
– Там располагаются всего лишь небольшие воинские склады, автобаза, ремонтные мастерские и полевой госпиталь. Караульная рота, охраняющая склады, является единственным строевым подразделением в городке.
Как мог отряд диверсантов незаметно проникнуть в тыл наших войск на глубину пятьдесят километров? Кто в том повинен? Докладываю Военному совету, что комиссия не может предъявить претензий ни к офицерам, ни к солдатам тех частей, через участки которых прошли диверсанты. Никакого нарушения в несении боевой службы с их стороны комиссией не установлено. В том, что диверсанты прошли незамеченными, повинно стечение обстоятельств, случайных и неслучайных.
Передний край обороны нашей армии не имеет сплошного фронта, есть участки, которые либо совсем не защищены, либо защищены очень слабо. Участки те лесисто-болотистые, труднопроходимые, крупные воинские части там не пройдут, но небольшие отряды просочиться могут. На тех участках нашими войсками ведется периодическое патрулирование, проложены контрольные лыжни. При нормальных условиях переход через контрольную лыжню даже одиночных солдат противника будет обнаружен по следам очень скоро, поднимется тревога, будет организовано преследование. Но беда в том, что вражеская разведка воспользовалась снежным бураном. Командиры наших частей приняли необходимые меры, усилили патрулирование, направляя через каждые тридцать минут новые группы лыжников. Но пурга сделала свое дело, ограничила видимость до нескольких шагов, занесла лыжню. Следы на снегу исчезали под бураном через две-три минуты. Обвинять кого-либо в том, что в таких условиях диверсанты проскочили в открытый промежуток, нельзя.
Фашисты вошли в городок с двух сторон, предварительно порвав линии проводной связи и изолировав таким образом Ромашинск от внешнего мира. Одна из групп блокировала здание комендатуры, где размещалась караульная рота, вернее, часть солдат этой роты, свободная от караулов и нарядов. Фашисты забросали помещение ручными гранатами, били по окнам из автоматов.
Комендант капитан Бакин, отвечающий за оборону городка, находился в комендатуре, откуда он длительное время не мог вырваться. Когда же ему удалось вывести своих людей из блокированного здания и атаковать диверсантов, другая группа фашистов уже успела натворить немало бед: разгромила полевой госпиталь, подожгла автобазу.
Главной целью диверсии, видимо, было уничтожить воинские склады, но караулы, охранявшие их, отбили атаку гитлеровцев. Пострадала лишь незначительная часть продовольственного склада, подожженного диверсантами. Комиссия пришла к выводу, что капитан Бакин со своей ротой сумел организовать отпор диверсантам, отогнал их от городка, словом, принял все меры, какие только можно было принять в той обстановке.
В результате сопротивления малочисленного гарнизона городка диверсанты потеряли в Ромашинске двадцать человек убитыми и восемь ранеными. Что касается наших потерь, то вот списки погибших, - сказал в заключение Молочков и положил их на стол командующего.
Грибов посмотрел списки, покачал головой, потом, отыскав глазами Вершинина, спросил:
– Начальник разведки! Располагает ли ваш отдел какими-либо сведениями о диверсионных подразделениях врага?
Вершинин встал.
– Докладываю Военному совету, что мелкие диверсионные налеты противник начал совершать еще летом. В тыл наших войск засылались небольшие группы диверсантов, которые портили линии связи, нападали на автомашины, на отдельных солдат и командиров. В последнее время враг перешел к действиям крупным диверсионным отрядом, с более широкими целями. В начале декабря была предпринята попытка совершить налет на штаб нашей оперативной группы, а три дня назад произошло нападение на Ромашинск. Отдел располагает данными, что на нашем направлении действует специальная часть абвера - полевая абвергруппа номер «сто два-бис», задачей которой является организация шпионажа и диверсий против советских войск. При абвергруппе сформирован отряд диверсантов, насчитывающий более ста отборных и хорошо обученных солдат. В последних двух операциях отряд действовал в полном составе. Абвергруппа «сто два-бис» законспирирована под обычную воинскую часть, ее местонахождение пока не установлено. Это все, что я могу доложить.
– Маловато, товарищ майор, - заметил Грибов.
– Да, товарищ командующий. Сведения скудные. Но до недавнего времени мы вообще не имели никаких данных о диверсионных частях противника, поскольку к нам не попадало ни одного живого диверсанта. Лишь в декабре попал к нам первый пленный из абвергруппы - офицер диверсионного отряда лейтенант Шельх, да в Ромашинске диверсанты оставили нескольких своих раненых. В составе комиссии туда выезжал и офицер разведотдела, он их допрашивал.
– Благодарю, Вершинин, садитесь, - сказал командующий и продолжал.
– Могу вас информировать, товарищи: армия пополняется двумя новыми дивизиями, их первые эшелоны уже начинают прибывать. Это позволит нам заполнить пустые промежутки на переднем крае, следовательно, фронт нашей армии станет сплошным.
Таким образом, для врага будут закрыты легкие пути проникновения в наши тылы. Это, конечно, не значит, что враг прекратит разведывательную и диверсионную деятельность. Он будет искать новые пути. Поэтому прошу начальника штаба подготовить директиву войскам о повышении бдительности, усилении охраны тыловых коммуникаций и объектов. Это во-первых. А во-вторых, надо подумать о контрмерах, об активной борьбе с диверсантами. Происшедшее в Ромашинске больше не должно повториться. Поручим это дело начальнику разведки.
Вершинин встал.
Грибов окинул его изучающим взглядом:
– Вы ведь здешний ветеран, Вершинин, участок фронта вам хорошо известен. Завтра к вечеру доложите мне свои соображения на этот счет.
…Заседание Военного совета еще продолжалось, а Вершинин уже был захвачен новым, только что полученным поручением командующего. Задание сложное и не совсем обычное для начальника разведки. Нельзя больше позволять диверсантам творить свои черные дела в наших тылах. Нельзя - это ясно для всех, но как пресечь их разбойничьи действия, где и как расставить для них капканы? Что придумает враг, куда пошлет своих головорезов, с какими целями? Диверсанты скоро появятся, сомневаться в этом не приходится, не для того же противник создавал свой диверсионный отряд, чтобы тот отсиживался в бездействии.