Действия войсковых разведчиков
Шрифт:
Дождавшись конца заседания, Вершинин поспешил к себе в отдел.
С чего начать?
Возникали вопросы, на которые он не находил пока ответов. Вершинин закурил, прошелся по комнате раз-другой, стараясь успокоиться и сосредоточиться. Потом вернулся к столу.
Постепенно мысли обрели последовательность. Во-первых, надо определить, когда враг сможет начать новую диверсионную операцию? Вероятно, не раньше чем через неделю, а то и через две. Он, конечно, понимает, что диверсия в Ромашинске нас взволновала, повысила бдительность, и будет ждать, когда мы успокоимся. Значит, время для подготовки контрмер у нас имеется. Во-вторых, каким путем он может забросить к нам своих людей? Возможно, это будет воздушный десант? Едва ли. Пленный лейтенант Шельх показал, что диверсанты не проходили парашютной подготовки.
Вершинин посмотрел на карту. Красная линия, обозначающая передний край обороны советских войск, тянется поперек всей карты. Кое-где линия прерывается - сплошного фронта пока нет. Пустые промежутки в нашей обороне труднопроходимы, но диверсанты прошли - видно, опытные лыжники. Значит, они там проходили и будут пытаться снова пройти. Однако эти лазейки для них закрываются. В нашу армию прибывают новые дивизии, боевые порядки уплотнятся, промежутков не останется. Диверсантам станет трудно, но это их не остановит, они будут искать проходы. Стоп… Они будут искать… А если им «помочь»? Оставить где-нибудь удобный проход. Да, да. Оставить проход, втянуть диверсантов в западню. Но враг ведь может изменить тактику, возьмет и направит к нам в тыл не весь отряд, а мелкие группы в разных местах, с различными диверсионными задачами. Как быть тогда?… М-да. Но, пожалуй, абвергруппа не станет дробить свой отряд. Там замахнулись на крупные дела. Донести в Берлин об уничтожении советского гарнизона или крупной тыловой базы для врага гораздо важнее, чем перечислять количество отдельных автомашин, подорванных мелкими диверсионными группами на наших тыловых дорогах. Значит, будем исходить из того, что противник станет действовать всем отрядом сразу. Теперь попытаемся определить возможный объект диверсии.
Вершинин снова углубился в изучение карты.
Нет, это предусмотреть невозможно, по крайней мере сейчас. Кто, например, мог предвидеть, что противник направит свой удар на маленький прифронтовой городок Ромашинск. Слишком многое может его заинтересовать в нашем тылу. Следовательно, напрашивается единственное решение: не пускать диверсантов в глубину нашего тыла, расставить ловушки где-то близ переднего края и там разгромить их. Так, пожалуй, и будем решать эту нелегкую задачу…
Вершинин еще поразмышлял над картой, потом вызвал к себе капитанов Зверева и Егорова.
…Они работали всю ночь. Когда электрическая лампочка, ярко горевшая над столом, замигала и потухла, капитан Зверев, оторвавшись от бумаг, удивленно воскликнул:
– Неужели уже утро и станция выключила свет?
Вершинин подошел к окну, отдернул плотную маскировочную занавеску. Зимнее солнце тускло просвечивало сквозь серую пелену облаков, медленно падали редкие снежинки. Напротив, у дома оперативного отдела, прохаживался часовой в полушубке, с автоматом на груди, по улице деловито сновали офицеры штаба, спешившие по своим делам. Начинался новый трудовой день армейского штаба, а для офицеров разведки, находившихся в кабинете майора Вершинина, он и не кончался.
– Как будто все предусмотрели, товарищи, - сказал Вершинин, возвращаясь к столу.
– Идите-ка отдыхать.
Зверев и Егоров ушли.
«Как будто все предусмотрели… Как будто… если, конечно, противник будет действовать так, как мы ожидаем».
Вершинин собрал со стола документы, над которыми проработал всю ночь со своими помощниками, и положил их в папку, секунду подумал и размашисто написал красным карандашом на обложке: «План ВЛ».
Эти две буквы были взяты им для кодового наименования плана не случайно. Есть на правом фланге армии безымянная лощина, что прорезает передний край и неширокой изогнутой полосой простирается в глубину нашей обороны. Дней десять назад Вершинин побывал в тех краях и с небольшой высотки хорошо рассмотрел лощину. Она лежала перед ним в сумрачной пелене зимнего дня, угрюмая, неприглядная, окаймленная крутыми скалистыми возвышенностями, поросшими редким сосновым лесом. В самой же лощине почти никакой растительности: камни, овраги да гробовая тишина. Лишь две вороны черными точками кружились над нею, изредка каркая, и это карканье, подхваченное эхом, гулко разносилось окрест, постепенно замирая вдали. «Удручающая картина, - подумалось тогда Вершинину.
– Прямо-таки воронья лощина из какой-нибудь страшной сказки».
В расчетах, что лежали сейчас в папке на столе, этой лощине отведена главная роль и названа она условно Вороньей, потому Вершинин и закодировал свой план буквами ВЛ, что сокращенно означало Воронья лощина.
Майор убрал папку в железный ящик, служивший ему сейфом, вызвал ординарца, приказал разбудить его через два часа и, не раздеваясь, лег на койку.
Вечером он доложил план командующему и получил «добро». С этого момента началась кропотливая работа по претворению в жизнь плана ВЛ. Через день старший лейтенант Вяльцев, подробно проинструктированный начальником разведки, увел свой отряд в назначенное место. Через два дня, по приказу Грибова, на правый фланг выдвинулась из резерва стрелковая бригада, которую недавно принял Богарников (к этому времени уже подполковник), закрыла густые промежутки в нашей обороне. Лишь на одном участке, где простиралась меж скалистых высот узкая лощина, оставался открытым небольшой клочок фронта.
…Все эти дни Вершинин находился в напряженном ожидании. Давно все готово к встрече диверсантов. Воронья лощина взята под постоянное наблюдение, ждут там врага в полной боевой готовности разведчики старшего лейтенанта Вяльцева, дежурят у минометов солдаты из бригады Богарникова, а диверсанты не появляются. Терзают сомнения майора Вершинина, не ошибся ли в предположениях, не слишком ли уверовал в свои расчеты? Пошлет ли враг диверсантов через лощину? Если изберет другой путь, то план ВЛ лопнет, как мыльный пузырь.
«Но где же им идти, как не через Воронью, - успокаивал себя Вершинин.
– Другого пути нет. Не станут же они с боем прорываться в наши тылы через передний край. Так-то оно так, да кто его знает, могут ведь придумать что-нибудь неожиданное».
Обуреваемый сомнениями, начальник разведки внимательно анализировал все данные о противнике. Это, конечно, ему и по должности положено, но теперь ко всему прочему он стремился найти в тех данных какие-нибудь признаки подготовки новой крупной диверсии. А таких признаков нет, даже самых малых. Сидят гитлеровцы в окопах спокойно, зарылись в землю. Правда, недавно они вдруг активизировали разведку: в течение трех дней обследовали наш передний край по всему фронту. Но это в порядке вещей, мы тоже не сидим сложа руки, тоже ходим к ним каждую ночь. А в районе Вороньей лощины полная тишина, никакой активности враг не проявляет, и лишь однажды Вяльцев сообщил, что его патруль обнаружил в лощине лыжные следы. Видимо, там побывали вражеские разведчики, но они прошли не глубоко, быстро ретировались обратно. Все-таки кто-то заинтересовался Вороньей лощиной. Имеет ли это отношение к полевой абвергруппе «сто два-бис»? Может да, а может и нет.
Прошло еще несколько дней.
По- прежнему тихо в Вороньей лощине, никто не появляется, разве только самолеты с черными крестами на крыльях порой пролетят над ней. Однако воздушные разведчики врага летают и над другими участками нашего фронта.
Вершинин ждал. Сомнения не оставляли его, но в свой план он верил и не терял надежды. На его столе лежала пара радионаушников, и от них тянулись провода в соседнюю комнату, где находилась радиостанция. Круглые сутки непрерывно дежурили радисты, держали связь с Вяльцевым. Пожалуй, слова «держали связь» не совсем отвечали действительности. Вяльцев молчал. Опасаясь, что фашисты засекут рацию и раскроют наши планы, ему приказано было выходить в эфир только в том случае, если в Вороньей лощине появятся гитлеровцы.
Уходя из кабинета, Вершинин в эти дни обязательно оставлял там своего помощника капитана Зверева, чтобы тот при необходимости мог принять нужные меры. Но Вяльцев молчал.
…Пошли восьмые сутки с тех пор, как начались беспокойства майора Вершинина, связанные с планом ВЛ. И вот в пятом часу утра, когда он сидел за столом в своей комнате и работал над какими-то документами, в дверь без стука влетел капитан Зверев, радостно крикнул:
– Вяльцев вызывает.
Вершинин схватил наушники, торопливо раскрыл переговорную таблицу. Зверев помог ему развернуть карту на столе. В наушниках прозвучал далекий голос радистки Анны Огареевой, скороговоркой передавшей несколько цифр. С помощью переговорной таблицы Вершинин тут же обратил эти цифры в слова: