Действующая модель жизни
Шрифт:
Впрочем, Игорь никогда не любил шумные праздничные компании. Да и само пребывание за праздничным столом его не особо привлекало. Глупая трата времени. А ведь его всегда так мало! Лучше бы за эти два-три часа установить грот-мачту на… на…
Игорь нахмурился.
Название парусника, модель которого он строил вечерами последние два года, полностью выветрилось из памяти. Такого раньше не было. Да что там! Такого просто
Игорь в панике окинул взглядом кабинет. Большинство своих моделей он либо раздарил, либо перевёз в офис — в кабинете хранилось всего шесть самых любимых… кого? Он тупо смотрел на деревянные раскрашенные коробки с торчащими из них палками, драпированными тканью. Парусники? Он прекрасно знал, что такое парусники. Но эти нелепые безделушки никакого отношения к кораблям не имели.
— Игорь? Ну, ты где? — донесся из залы голос жены. Пока спокойный, но нотки близящейся грозы уже слышны. — Скоро уже часы бить будут! Ми-ми голодная!
Игорь опустил взгляд на руки. «Золотые руки», которыми он так гордился. Годы, бессмысленно потраченные на строительство парусников, которые никогда не поплывут.
— Игорь!!! — уже с нескрываемой злостью крикнула жена. — Хватит уже хернёй заниматься!!!
И правда… Накатила волна резких, знакомых, но непривычно отчётливых запахов. Перебивал всё волнующий запах молодого снега. Захотелось сорваться с места и бежать — проваливаясь в наст и взламывая его грудью, словно воду…
Игорь не мог встать и уйти — мешало… Что-то держало его…
— Игорь!!!
Он отчётливо понял, что его держит. И что необходимо сделать.
Дверь распахнулась и, в сопровождении истерично тявкающей Ми-ми в кабинет влетела Лиза.
Он повернулся к ней, сжимая в левой руке стамеску.
Испуганный женский крик подбодрил его и он начал наносить удары уверенней.
Женщина завизжала пронзительно и страшно.
Этот визг напугал его. Он бросился бежать и бежал долго, пока не выдохся.
Зрение странно изменилось. Он словно стал намного ниже ростом. И цвета поблёкли. Зато запахи вливались в его ноздри необычно насыщенной рекой, дорисовывая окружающий мир. Пахло морозом, снегом, лесом. Пахло друзьями, которые ждали его там.
Лес был далеко, за вонючими многоэтажными коробками и ещё более вонючими дорогами, по которым неслись, разбрызгивая снеговую кашу машины. Да, кажется, это называется «машины». Мысли стали какими-то короткими и простыми. Но всё равно путались.
Он почувствовал усталость. А ещё — голод и боль. Голова кружилась, его качало, а на снегу оставался кровавый след. Люди шарахались от него, кто-то бросился бежать.
Сначала он учуял умопомрачительный запах мяса. В желудке взвыло от голода. Запах еды скрутил и как на поводке потянул к себе. Впереди замаячил тусклый светлый прямоугольник открытой двери. Едой пахло оттуда.
— Собачка! Зачэм прышол, собачка?!
Голос звучал настороженно, но вполне дружелюбно.
— Еда хотель? А деньги есть? Нэт? Вай! Дэнег нет — еда нет! Ыди давай отсюда, собачка!
Голова кружилась всё сильнее, и он не понимал, что говорят ему люди. Он пошатнулся и завалился набок.
— Вай! Собачка больной?!
— Смотри — у него рана! — другой голос, моложе, без акцента. — Крови много потерял. Это хорошо — смотри какой здоровенный! Целый баран…
Следователь Антон Нубисов убрал мобильник во внутренний карман пальто и с удовольствием посмотрел на сосредоточенно шагающую рядом Марию Ган. Младшая коллега ему нравилась. И вообще — ему всё нравилось. Жить нужно в кайф — слова из песенки когда-то очень понравились А.Нубисову, он считал их бесхитростно верными — как и положено истинной мудрости.
— Ну-с, будем искать нашего волка?
— Да бросьте! Волк с отсечённой лапой? Кто его видел?
— Жена.
— Учитывая, что она почти сразу потеряла сознание, её слова можно сбросить со счёта. Любой врач подтвердит, что это — галлюцинации, вызванные шоком.
— Ее трудно винить. Увидеть как благоверный, которого знаешь как облупленного, сам себе руку стамеской отрубает — не всякая женщина такое выдержит. Впрочем, вы-то не испугались при виде отрубленной руки?
— Подумайте, сколько я их повидала… на своём-то веку.
— Да… — Он заметил впереди палатку. — А вот и наши мортаделы. Давайте-ка возьмём по шаурме. Что-то во мне проснулся просто-таки волчий голод!
Следователь вонзил в шаурму мелкие острые как у хищного зверя зубы, усмехнулся:
— Странный привкус, не находите?